– Тебя это пугает? – осторожно уточнил зеленоглазый.
– Да нет, – без раздумий ответил Леви, – а что?
– Сам подумай. Какой-то странный парень, у которого все заживает в пять или шесть раз быстрее, чем у нормального, среднестатистического человека. Тут кто угодно даст задний ход, – напряженно хмыкнул Эрен.
– Начнем с того, что я немного не вписываюсь в общепринятые стандарты, – с легким, почти неуловимым оттенком горечи произнес Леви.
– Это ведь не значит, что у тебя нет права на страх перед чем-то совершенно непонятным, – возразил шатен.
– Да, ты прав, меня всегда пугала логика некоторых людей.
Эрен снова рассмеялся, и это был очень красивый звук. Он смеялся тихо, но от всей души, искренне и чисто. Смех был в точности таким же, как и он сам – зеленоглазое чудище с улыбкой ангела, способное любого свести с ума.
– Знаешь, ты первый, кто так говорит.
– Не сомневаюсь, – без колебаний ответил Аккерман. – Ты правда думал, что я тебя боюсь?
– На самом деле, немного, – признал юноша.
– А почему не мог спросить раньше?
– И как ты себе это представляешь?
Леви на минутку задумался. Ну, да, если бы Эрен подошел к нему просто так и спросил, боится ли Ривай его, тот бы не принял его слова всерьез.
– Эрен, можно вопрос? Раз уж мы тут пока застряли…
– Можешь задать, и я постараюсь тебе на него ответить, – максимально искренне произнес зеленоглазый шатен.
– Твоя регенерация… она ведь не с самого рождения, я прав? – Ривай напряженно вслушивался в воцарившуюся тишину.
– Почему ты спрашиваешь? – расслабленность быстро умыла руки, вернув пальму первенства настороженности.
– Праздное любопытство.
– В таком случае, – немного недоверчиво протянул мальчишка, – да, не с самого рождения.
– Расскажешь?
– Это неприятная история, сомневаюсь, что тебе будет интересно слушать, – с неуверенностью в голосе отозвался юноша, устало прислонившись головой о гладкую поверхность. У него не было настроения открываться кому-то. Хотя с другой стороны, у него его не было почти никогда.
– Ну, времени у нас хоть отбавляй, а мне и вправду интересно, но я тебя не принуждаю. Это твоя история, и только тебе решать, кому ее открывать, а кому нет.
Вполне вероятно, что именно последняя фраза Ривая и убедила Эрена наконец поделиться с кем-то своим прошлым.
– Только не говори потом, что я тебя не предупреждал, – невесело отозвался зеленоглазый парень, тяжело вздохнув.
На какое-то время воцарилось молчание. Леви терпеливо ждал, пока Эрен соберется с мыслями и начнет свой рассказ. Кому, как не ему, было понятно, насколько это тяжело?
Но спустя пару минут юноша начал говорить, тихо, но твердо:
– Знаешь, я не уверен, с чего стоит начинать такие истории. Наверное, стоит сказать, что мой отец был врачом. Блестящим ученым, подающим большие надежды, и таким же замечательным хирургом. Он спасал многие жизни, но все же и в его практике бывали плохие дни, а порой, просто ужасные. Спустя какое-то время он решил попробовать исправить эту несправедливость и принялся за разработку некой сыворотки, которая улучшала бы работу человеческого организма, повышая показатели по всем необходимым пунктам. В самом начале он начинал работать самостоятельно, в тайне ото всех. А потом как-то само собой так сложилось, что у него появилась небольшая команда доверенных лиц, с которыми он продолжил проводить исследования. Не берусь описывать, что и как они там делали, но у них долго не было никаких результатов. Да, их разработки можно было запатентовать и успешно использовать, но это было отнюдь не тем, к чему отец стремился. Кто-то из лаборатории проболтался о их работе, и к отцу стали поступать предложения о сделках, которые он игнорировал с завидным упрямством. Вскоре сообщения с просьбами о сотрудничестве сменились угрозами, но все равно не смогли убедить его продать свои разработки. Он все так же продолжал игнорировать адресантов, хотя нанял охранников, объясняя это тем, что «береженого Бог бережет». А потом случился несчастный случай, в результате которого погибла мама, и почти погиб я. Уверен, это был поджог, хоть этого и не доказали, но отцу просто повезло, что его внезапно вызвали. Все, что я помню, это падающие на голову балки и огонь, который был везде, много черного дыма, мешающего дышать и заставляющего легкие разрываться, а глаза слезиться. Я тогда был очень напуган. Мама пыталась меня защитить, но у нее не вышло, она не успела, ее тело придавило горящей балкой. Я никогда не смогу забыть ее крики.
Эрен затих, переживая ужасные события того дня заново. Леви хотелось его как-то успокоить, но он не знал как, и от неспособности что-либо сделать становилось тошно. Сжав ладони, покоившиеся на коленях, в кулаки аж до побелевших костяшек, заставил себя успокоиться и просто слушать рассказ.
Относительно придя в себя, Эрен продолжил дальше приглушенным голосом. Чувствовалось, что каждое слово давалось ему с огромным трудом.
– Я долго пытался ее вытащить, вот только ребенок семи лет едва ли может поднять тяжелую горящую балку в одиночку, – горечь сказанного сводила с ума. – Дыма становилось все больше, дышать уже почти не было возможности. Вдруг пол начал проваливаться подо мной. Я хотел отскочить, но меня задело деревом и я провалился в подвал. Дальше ничего не помню. Когда пришел в себя, уже оказался в отцовской лаборатории. Но это я позже выяснил, тогда вообще не понимал, где я, и что происходит. Как оказалось, меня с трудом откопали из-под завалов. Я едва дышал, но был еще жив. Врачи в скорой отказались меня брать, слишком бесполезный случай: восемьдесят процентов кожи обгорело, и моя смерть была лишь вопросом времени. Но мой отец решил проверить на мне действие своей сыворотки, и вот, как видишь, я сижу тут, с тобой.
Леви был шокирован рассказом Эрена. Как этот парень смог остаться нормальным человеком, после всего, что с ним произошло? В том, что шатен не рассказал даже половину всего, Аккерман не сомневался. Удивительно, как Эрен не стал озлобленным на весь мир, тая внутри себя обиду, как не стал конченым психом, закрыв в себе события прошлого, которые день за днем лишали бы разума? Нет, он радовался каждому дню, даже если был вымотан, мог замечать красоту вокруг и любил просто стоять и любоваться, пусть это даже какая-то мелочь вроде радуги или красивого насекомого. Он заставлял и Леви видеть. То, мимо чего Аккерман бы раньше прошел и не взглянув, теперь бросалось в глаза ярким пятном, приподымая занавес прекрасного. Ривай не мог похвастаться такими успехами и силой духа. В нем даже рядом не водилось такого жизнелюбия. Ривай был циником до мозга костей и реалистом, который твердо стоит на земле, ни за что не соглашаясь подняться выше.
– Есть еще кто-то с такими же характеристиками как у тебя?
– «Характеристиками»… Нет, насколько я знаю, я – единственный удачный эксперимент лаборатории, – темнота удачно скрыла надтреснутую улыбку на лице юноши. Сложно было об этом говорить, в памяти все было так живо, словно все эти события произошли вчера.
– Как тебя оттуда выпустили? – Леви очень интересовал этот момент. Насколько он знал, присутствие в таких местах – пожизненное заключение в четырех стенах и бесконечная череда тестов, анализов, проб. Жизнь, которая хуже ада.
– Кто тебе сказал, что меня выпустили? – с мрачной насмешкой в голосе спросил шатен. — Я сам ушел. Сбежал, если быть точнее. И лучше бы тебе не знать как.
– Почему? – все же спросил Леви, хотя догадывался, каким будет ответ.
– Потому что если ты узнаешь, никогда больше не будешь относиться ко мне так, как сейчас. Просто не сможешь. И тогда я потеряю все, что у меня есть, а я этого не хочу.
В голосе послышалась стальная уверенность. Эрен привык считать себя не таким, как все, считать себя монстром. Он смирился для себя с этой участью. Пытался делать вид, что все в порядке, отрицая любые отклонения, и верить в то, что он – самый заурядный человек, порой даже внушая это самому себе до такой степени, что сам начинал в это верить. Так было в тот раз, когда его спас Леви. Вот только правда была таковой, что этого всего не могло быть. Благодаря набору событий, произошедших в прошлом, он стал тем, кем сейчас является. И если Эрен был готов мириться с этим всю оставшуюся жизнь, то подвергать такому испытанию людей, которые были ему дороги, он не собирался. Юноша твердо решил, что не хочет выглядеть в глазах Леви или той же Ханджи монстром. Нет, этого точно не будет.