Леви тяжело вздохнул и, запихав свою гордость подальше, вышел из машины.
Сейчас не время.
Он подошел к воротам и нажал на звонок. Раз. И еще раз. И еще. И еще один.
— Да? — послышалось из динамика.
— Ханджи, это Аккерман. Срочно нужна твоя помощь, — выпалил Леви на одном дыхании.
— Отвали, злобный коротышка, — зло отозвались на другом конце.
— Отвалю, как только спасешь парня.
— Твоего, что ль? — заинтересовались по ту сторону линии.
— Мать твою, Ханджи, это имеет какое-то значение? Он кровью истекает, а ты интересуешься пара мы с ним или нет? — прорычал в микрофон Аккерман.
— Поняла. Где он? — деловито спросила девушка.
— В моей машине под твоими воротами. Пустишь?
— Спрашиваешь. Заезжай, я сейчас выйду.
Повторного приглашения не требовалось. Леви резко развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к машине.
Через пять минут машина стояла в гараже, а он с раненым парнем на руках шагал за топающей впереди всклокоченной особой.
— Клади его сюда, — скомандовала очкастая.
Леви аккуратно сгрузил свою ношу на стол, с которого Ханджи торопливо убрала часть лабораторного оборудования.
— Иди в ванну и набери тёплой воды. Тазик найдешь там же. Потом зайди в спальню и возьми из шкафа белую простынь, — приказала она, шаря по полкам домашней лаборатории.
Будь ситуация другой, Аккерман непременно съязвил бы по этому поводу, но обстоятельства обязывали, а потому он без единого возражения отправился добывать заказанные предметы. Хорошо, что ему уже доводилось бывать в этом доме, найти нужную комнату не составляло труда.
Спальня находилась на втором этаже, так что Леви решил начать с нее. В ней можно было спрятать слона, абсолютно без риска его обнаружения. Неодобрительно цокнув языком, парень начал пробираться к большому светлому шкафу-купе, украшенному огромным зеркалом по центру и двумя мобильными дверями по бокам. Ухватившись за ручку, он заставил одну из них отъехать в сторону, открывая внутреннее содержимое деревянного ящика.
Увиденное заставило его поморщиться. На полках царил полный хаос. Как сама Ханджи могла там что-либо найти оставалось загадкой. Но время было дорого, а потому пришлось поторопиться и попробовать отыскать на полках необходимые простыни.
Оные обнаружились в самом дальнем углу самой верхней полки, которая перед этим осчастливила Аккермана упавшим на него бельем Зое, которое он тут же зашвырнул на другую полку. Злой как черт парень направился в ванную, проклиная очкастую свинью и ее свинарник.
Тазик он нашел сразу же, как только вошел в ванную. Благодаря ему лицо парня чуть не познакомилось ближе с бежевым напольным покрытием. Едва подавив в себе жажду крови одного конкретного человека, он открутил один кран, затем другой и подставил злополучную посудину под струю теплой воды. Удовлетворенно хмыкнув, когда та наполнилась, закрутил оба крана и с тазиком в руках и простынями под мышкой вернулся опять в лабораторию.
Ханджи уже достала все необходимые предметы и разложила их подле раненого на невысокой тумбочке, больше напоминающей кофейный столик на колесиках, чем медицинское оборудование.
— Рви, — скомандовала очкастая, как только увидела в дверном проеме мрачную физиономию парня.
Тот послушно принялся кромсать несчастный кусок белой ткани. Через пять минут от простыни остались лишь относительно ровные полоски льняной ткани.
— Воду принес? Ага, молодец. А теперь выметайся отсюда. На кухне есть чай, можешь взять, только не мешай. Нужен будешь — позову.
Леви оставалось только кивнуть и удалиться из лаборатории.
***
Леви сидел на кухне с чашкой остывшего жасминового чая в руках, на содержимое которого продолжал неотрывно смотреть на протяжении неопределённого количества времени. Телефон сдох, а часы на кухне не работали, так что Аккерман не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он приехал. Мог только примерно догадываться. Заходящее солнце раскрасило красками небольшую уютную кухоньку в шоколадно-бежевых тонах. Это было, пожалуй, единственное место во всем доме, где царила чистота.
В дверном проеме показалась лохматая голова в съехавших на кончик носа очках. Уставшая женщина плюхнулась на стул напротив Леви.
— Жить будет? — первым нарушил молчание парень.
— Будет, будет. Долго и счастливо. Возможно, даже нас с тобой переживет, — хмыкнула девушка.
Это было все, что ему необходимо было знать.
— Спасибо, — выдохнул он с облегчением.
— Нет, дорогой мой, одним «спасибо» не отделаешься, — она бесцеремонно выхватила у Леви из рук кружку с чаем, совершенно не обращая внимание на полыхнувшее в глазах раздражение, опустошила одним глотком полкружки за раз, поправила очки и потребовала.
— Рассказывай.
— Что именно ты хочешь знать?
— Ну, не мешало бы узнать, с каких таких пор грозный Ривай таскает к заброшенным друзьям незнакомых парней с ножом в брюшной полости, прося спасти, — иронично ответила та.
Леви устало потер переносицу:
— Он просто попал под раздачу, и в этом частично есть моя вина.
Ханджи посмотрела на него в упор ореховыми глазами, в которых плескалось удивление.
— И куда ты вляпался так, что нож в поджелудочную — это попал под раздачу?
Леви мрачно посмотрел на нее, пытаясь донести в ее голову, что он на этом вопросе останавливаться не хочет и предпочёл бы избежать ответа.
Проще было научить деревянную чурку тактичности.
— Ривай! — в голосе женщины послышались стальные нотки. — Ты припер ко мне парня с ножевым ранением, а теперь отказываешься отвечать, где умудрился найти приключения на свою задницу? Имей совесть! Ты не сможешь вечно все скрывать. Хватит быть шкатулкой с секретами, лопнешь ведь скоро. Даже у тебя есть предел проблем, с которыми ты можешь справиться в одиночку. Так что колись давай, — тон не подразумевал возражений, а глаза напротив пылали праведным гневом.
Проще было сдаться, чем продолжать держать оборону.
— Какая ты шумная. Была беседа со Смитом, — коротко ответил брюнет.
Женщина разом напряглась. В глазах теперь плескался ужас. Собственно, как и у всех, кто слышал это имя.
Эрвина Смита в определенных кругах знали и вместе с тем боялись до усрачки. Это был хладнокровный и расчетливый сукин сын. Он всегда просчитывал абсолютно все до малейших деталей. Почти всегда. Эрвин — живая легенда преступного мира. С ним никто не рисковал тягаться, так как восхождение на вершину было по головам, и это — отнюдь не метафора. Такого кровожадного человека улицы давно не видели. Не удивительно, что он одним именем вселял ужас.
— Аккерман, во что, твою мать, ты вляпался? — непонятно было, чего в голосе звучало больше: волнения или искреннего переживания.
Не будь Леви собой, непременно впечатлился бы. Но он был, а потому просто изогнул левую бровь и посмотрел на Ханджи.
— Меньше знаешь — дольше живешь, ответил спокойно.
— Да ты издеваешься надо мной, — девушку готово было разорвать от негодования. — Два года назад ни с того ни с сего уехал, даже не попрощавшись. Я даже не знала, жив ты или мертв. А я была твоим лучшим другом, засранец ты мелкий. Хоть бы написал, что ли. Но нет. А тут явился такой нарядный с полуживым парнем на руках. Ничего, помогла. Но как только попыталась узнать причину снисхождения бога к простым смертным, снова захлопнулся в своей ракушке. Тебе когда-либо о манерах вообще рассказывали? Ты бы послушал, — шатенка явно выплескивала на него обиду, скопившуюся за долгих два года.
И он вдруг осознал, сколько нервов попортил, сколько причинил боли. Она ведь, и в самом деле, самый близкий человек, что у него остался. Но он все равно не жалел о своем решении.
— Какого черта ты вообще решил уехать? — выцепил он последнюю фразу из гневного монолога очкастой чудачки.
Ханджи с неприятным удивлением наблюдала, как друг, сидящий напротив, разом ссутулился, под глазами пролегли тени, и он как будто постарел лет на десять.