Чайник позади подал признаки жизни, прямым текстом намекая, что пора бы его снять с огня. Йегер не обращал внимания, продолжая глупо улыбаться, рассматривая лицо напротив, притягивающее к себе каждой чертой, линией, изгибом, морщинкой, и лишь ему одному было известно, что он пытался там найти; а вот Леви этот звук порядком выводил из себя, не говоря уже о столь пристальном внимании к своей персоне. Шатен это заметил и, вздохнув, нехотя выпустил Аккермана из объятий, обратив свое внимание на сходящую с ума кухонную утварь. Пара минут, и на столе перед носом брюнета стоит кружка черного чая с корицей и имбирем, маня приятным ароматом.
– Кто пойдет будить Ханджи? – после очередного глотка полюбопытствовал Эрен.
– Я из-за нее вчера пропустил кражу века, а потому идут отличившиеся. Стране надо знать своих героев.
– Зато ты познакомился с таким гениальным изобретением человечества, как кровать, – не уступил Леви Эрен.
– Да, – не стал спорить брюнет, – кажется, я нашел ту единственную.
Эрен прыснул.
– На свадьбу позовешь? – сквозь смех спросил он, совершенно не обращая внимание на то, что в случае Аккермана «она» – не совсем то.
– Нет конечно, - как само собой разумеющееся выдал Леви, помешивая чай в кружке ложкой, которая приятно грела холодные пальцы, – а вдруг ты будешь препятствовать нашему счастью и испортишь замечательное единение двух сердец протестом во время приношения клятвы?
– Ну уж нет. Неужели ты думаешь, что я настолько бессердечный? Как я могу стоять на пути у истинной любви?
– А кто вас, психов, разберет. Творите всякую ерунду, а потом преспокойненько расхаживаете по комнатам с мягкими стенами. Вот уйдешь ты в свое обиталище, а я так и останусь несчастным, опозоренным без пяти минут мужем, – Леви попытался изобразить скорбь по своей загубленной жизни на лице, но у него получилось явно что-то не то, потому как и без того чуть ли не плачущий от смеха Эрен начал хрипеть, задыхаясь. Видя плачевное состояние парня, Аккерман благоразумно отвернулся, вернув на место свое постоянное выражение и переведя все внимание на кружку с дымящейся жидкостью.
– Знаешь, я о вашей паре фильм сниму, – объявил шатен, когда его немного попустило. – Это будет сенсационная работа. Драма о несчастной любви человека и кровати со счастливым концом. Или нет, психи ведь – величина непостоянная. Но она определенно будет в топе лучших.
– Корыстливый засранец, - фыркнул Леви. – Иди уже, великий режиссер, нам скоро выходить.
Эрен, все еще хихикая, отправился в нелегкий путь совершать деяние, подобное одному из двенадцати подвигов Геракла, а Леви уткнулся носом в кружку, желая скрыть непрошенную улыбку на губах. Настроение было на удивление хорошим. Утро бесспорно удалось.
***
До аэропорта ребята добрались без происшествий. То, что их преследует сам Эрвин Смит, и у него это пока очень даже неплохо получается, сейчас казалось далеким, нереальным, происходящим не с ними.
Перелет оказался долгим и изматывающим, и все с радостью и облегчением ступили на посадочную платформу, предвкушая небольшую разминку для затекших от долгого нахождения в одном положении конечностей. После короткого совещания было решено взять такси, ведь пусть сумок и было немного, но они отнюдь не были невесомыми и неосязаемыми. Да и чересчур объемные. Заночевать решили в ближайшем отеле, ведь уже завтра они будут лететь в Болгарию, после чего ребятам предстояло сделать выбор: раскошелиться и взять такси, либо же покататься на общественном транспорте с постоянными пересадками (прямые рейсы из Софии до Сандански не ходили).
Вылет был на шесть вечера, а потому ехать далеко не имело смысла. Вообще было чудом, что им удалось урвать целых три билета за сутки до вылета, правда, заплатить за срочность пришлось соответственно. Но это было незначительной ерундой, ведь появился шанс отсрочить такую нежеланную встречу со Смитом. Хотелось бы навсегда, но пока хватит и на какое-то время.
Когда с формальностями было покончено, измотанные путешествием ребята с удовольствием ввалились каждый в свой номер и полчаса никто из них не подавал признаков жизни, немного обживая свои убежища на ближайшие сутки.
Зайдя в свою комнату, Аккерман окинул пристальным взглядом каждый миллиметр номера. Он оказался небольшим, но довольно стильным. Практически все тут было белым, за исключением, разве что, ковра цвета темного дерева и таких же кровати, стола и стула. На стене красовалась картина, на которой были отображены причудливые переплетения черной и белой краски, застывшие на прозрачной стеклянной поверхности. На кровати лежал мандаринового цвета плед, такого же цвета была и обивка стула, утопающего металлическими ножками в пушистом ковре. Легкий тюль покрывал белой дымкой оконную раму, а на самих окнах находились жалюзи, на случай, если в номер заселится сова или вампир. На подоконнике красовался зеленый фикус, радостно протягивающий листья к вошедшему. Кровать размещалась слева от окна, а справа находился письменный стол со стулом. Со стороны дверного проема стоял небольшой шкаф, а на стене прямо напротив кровати висел плазменный телевизор. За дверью была миниатюрная имитация прихожей, где находилась еще одна дверь, ведущая в санузел с душевой, раковиной и унитазом.
После более тщательной ревизии Аккерман признал, что тут довольно неплохо, относительно чисто, и сутки он как-нибудь протянет.
По истечении примерно тридцати минут в комнату Леви постучала Ханджи и попросила ее впустить, потому как, видите ли, в ее комнате не работает телевизор, а еще через минут двадцать на пороге образовался Эрен, но вот как раз против него Аккерман ничего не имел и был даже рад, что парень пришел. Но все равно не мог не задать вопрос:
– И почему для шабаша непременно надо было выбирать именно мою комнату?
– В моей телевизор не работает, я же говорила, – отмахнулась очкастая, развалившись на кровати и продолжая внимательно смотреть в экран телевизора, где диктор занудным голосом вещал об особенностях устройства организма многоножек. Леви закатил глаза. Эрен рассмеялся.
– Ну а ты почему здесь? – недовольно поинтересовался брюнет у стоящего рядом с окном парня, который скучающе разглядывал контуры зданий напротив и спешащие по своим делам фигурки людей.
– Не хочу пропустить все веселье, – он пожал плечами. – С вами куда интересней, чем одному в скучном номере.
– Вряд ли бы ты был совершенно один. А чем тебе тараканы не компания? – Леви изогнул дугой бровь.
Эрен тихо хмыкнул.
– Ты слишком низкого о себе мнения. Твоя компания куда приятней.
Аккерман хотел кинуть шатену ответную шпильку, но его бесцеремонно перебили.
– Какие тараканы, вы о чем? Да тут операции проводить можно, – видимо, увлекательнейшая передача Ханджи оказалась не такой уж увлекательной, да что там, и в подметки не годилась интереснейшей беседе о наличии в номерах конкретного отеля тараканов.
– Как твои пациенты выживают после операций? Они должны пачками покидать больницу, причем ногами вперед. Очкастая, ты о стерильности слышала или для тебя это пустой звук? – брюнета не на шутку разозлило заявление Зое. Все, что касалось чистоты и порядка, не терпело пренебрежения и компромиссов. Либо чисто, либо никак.
– Конечно слышала, злобный коротышка. Если ты забыл, то я напомню: я – врач. Причем один из лучших, если верить твоим же словам. А твое обсессивно-компульсивное расстройство – это крайность.
– И как с такими знаниями тебе диплом отдали? Любовь к порядку и ОКР немного разные вещи, не находишь? – Ривай скрестил руки на груди и ехидно прищурил глаза.
– Нет, дорогой мой, – поджав губы, очкастая медленно помотала головой, выражая всю безнадежность веры в обратное. – Твой случай – это однозначно диагноз. Эрен, хоть ты ему скажи, – обратилась доктор за помощью к парню, который вздрогнул от неожиданности, явно будучи не готовым к тому, что его тоже втянут в этот бессмысленный спор, который и спором то назвать можно было с очень большой натяжкой.
Теперь на Йегера, горя решимостью доказать друг другу противоположное, смотрели две пары глаз: широко распахнутые ореховые и немного прищуренные стальные. И внезапно в номере стало совершенно неуютно, и на уровне базовых инстинктов вылез первобытный страх за сохранность собственной жизни.