— Аккерман! — попробовал немного сменить тактику Эрен. Его снова проигнорировали. Нахмурившись, парень дождался, когда они свернут за очередной поворот, и, для надежности вцепившись в кирпичный выступ, затормозил. Леви такого явно не ожидал, продолжая шагать вперед, и удивленно обернулся, когда его за руку, чуть не вывихнув, дернуло обратно.
— Наконец-то, — выдохнул Эрен, отцепившись от стены. Рука немного ныла, но это ничто по сравнению с тем, что ему удалось остановить танк, именуемый Риваем Аккерманом.
Леви непонимающе посмотрел на парня.
— И куда мы направляемся? — решил все-таки выяснить эту весьма занимательную деталь Йегер.
— В мою квартиру, — быстро ответил Леви, будто само собой разумеющееся.
— Что?! Зачем? — на лице юноши отчетливо читалось неподдельное изумление.
По Аккерману сложно было сказать, о чем он думает в данный момент.
— Боишься, что съем? — насмешливо поинтересовался он у Эрена.
— Вообще, — настороженно ответил тот, — я об этом не думал, но теперь, когда ты сказал…
Леви фыркнул.
— Йегер, ты придурок.
— Кто бы говорил, — обиделся Эрен. — Уехал, ни черта не сказав, не оставил никаких контактных данных, ничего вообще, исчез, словно тебя и не было вовсе. Заставил меня потратить уйму времени на самокопание, еще и ехать тебя искать, ведь по-другому никак. Я уверен, что ни одному человеку в здравом уме не придет в голову мысль шляться по миру, тщетно выискивая любовь всей жизни, — тщательно скрываемые эмоции полезли наружу, выплескиваясь через край. Но Эрен устал молчать, устал делать вид, что все хорошо, доказывая это даже самому себе. И вот эта усталость, обида на поступок Аккермана, стресс и пережитое нашли отдушину. — Я думал, с ума сойду, честное слово. Сколько раз меня пытались отговорить, сколько раз я думал о том, что это идиотизм… Самое интересное, что мне чертовски повезло, я удивительным образом нашел тебя, и теперь ты непойми куда меня тянешь, ничего не объясняя, так еще и не слышишь. Ты одержим, что ли? — глаза Эрена гневно сверкали, в полной мере отображая недовольство обладателя.
Леви стоял, не двигаясь. На самом деле, он просто боялся поверить в то, что все происходящее — реальность. Что это не очередной сон-надежда. Боялся, что если отпустит руку Эрена, тот исчезнет. Может ли в реальности существовать человек, который ради него собирался перевернуть весь мир, даже несмотря на все то, что Леви сделал, несмотря на то, кем был, который пусть и злился на него, но все равно продолжал упрямо любить? И что, если нет? Что, если это все игра воспаленного мозга? Он устал от этих обманов от собственного сознания.
Когда звонил Ханджи, до последнего не верил в то, что у него что-то получится. Он даже не был уверен, что подруга захочет с ним говорить. Боги, как он ошибался по последнему пункту. Она вычитала ему огромнейшую лекцию, выдала кучу различных советов и в конце спокойно сообщила, что Эрен сейчас во Франции и ищет его. Леви тогда не поверил собственным ушам. Радость, зародившись где-то под солнечным сплетением, распространилась по всему телу, а на сердце стало так тепло и приятно, как никогда не было. Тем же вечером ему пришла смс-ка от Зое с адресом Йегера. Вот только вылететь у Леви не получилось: сначала не было билетов, а потом из-за плохой погоды на несколько дней отменили рейсы. Эти самые несколько дней слегка поумерили пыл и заставили задуматься о том, что же при встрече он скажет Эрену. «Извини, я уехал, но теперь все хорошо, давай жить вместе»? Глупости. Зое каждый телефонный разговор порывалась уговорить Леви рассказать Эрену о своем возвращении, но он почему-то пасовал. Удивительно, но Аккерман, который никогда ни перед чем не давал задний ход, отсиживается, не желает сделать шаг в неизвестность, боится последствий. Потому что впервые в жизни последствия его по-настоящему пугают. Желания дальше бесцельно топтать земные дороги понапрасну не было абсолютно. Он просто сбился, и теперь падает вниз. И желание оградить, не тянуть за собой в пропасть того, кого любит, наверное, самая естественная вещь в мире. В конце концов, брюнет решил, что ему стоит для начала разобраться в себе. Тогда ему показалось, что лучшим решением будет навестить могилу матери в Анси. Быть может, именно там он сможет найти ответы на свои вопросы.
Стоя над могилой Леви ощущал невыразимую грусть и тоску, но она была порядком тише той, которая бушевала, когда он стоял тут впервые. Зато чувство собственной ненужности никуда не делось. Прошло почти десять лет, а все осталось по-прежнему.
Ривай приходил на кладбище каждый день, понемногу рассказывая матери все то, что успело случиться в его жизни, ничего не утаивая. И об Эрене тоже рассказал. Рассказал о том, какой он порой бестолковый и неуклюжий, но веселый и безумно красивый, поведал об их прогулках в каждом городе, в котором бывали, о совместно проведенных вечерах, о заливистом хохоте над очередным неодобрительно едким комментарием Аккермана в адрес какого-нибудь глупого фильма или события из книги. Рассказал даже о том, что иногда, когда Эрен думает, что его никто не видит, замечает в глазах тоску и печаль — отпечаток событий, которые тому довелось пережить…
Леви не знал, как бы на это все отреагировала мать, будь она жива и имей возможность выслушать его рассказ. Возможно, осудила бы его, осудила его чувства к Эрену, расстроилась бы, пожелала никогда больше не видеть сына. А возможно, понятливо кивнула, внимательно слушая, и пережила бы те события вместе с сыном, а в конце обняла, поцеловала в лоб и сказала, что он все сделал правильно, и если он нашел того, с кем ему хорошо, то этого человека стоит держаться, что его нельзя так просто отпускать потому, что страшно. Это было глупо, Леви просто не верил в правильность или неправильность поступков, зато верил в последствия и ответственность за них, но ему очень хотелось быть уверенным в том, что его мама вела бы себя с пониманием. Те крохи воспоминаний, которые он бережно хранил в черепной коробке, подсказывали, что, скорее всего, так бы оно и было.
Пока Леви рассказывал, его все больше и больше накрывало осознанием того, как ему всего этого не хватает. Когда он только уехал, это была словно ломка, он слишком привык к постоянному присутствию лохматого шатена рядом. И одиночество ни на минуту не давало забыть об этом, разъедая, казалось, закаленную оболочку. Но тогда, сидя над аккуратной могилой с лилиями — любимыми цветами матери — и оживляя в памяти все события, Леви понял, почему так ярко чувствовал потерю. Эрен заставлял чувствовать его живым, заставлял эту жуткую, уродливую дыру внутри него затягиваться, заставлял забыть о том, кем является и какие поступки носит за плечами.
И тогда, набравшись уверенности, он позвонил Зое с просьбой дать Эрену его адрес — пускай парень верит, что нашел Леви по очередному вселенскому совпадению. Йегер никогда не говорил о своей вере в судьбу, но такие совпадения всегда считал знаком свыше. Почему бы и их очередной встрече не стать таковой? Ханджи согласилась и пропала на две долгих недели, не выходя на связь. А к концу второй недели появился Эрен. При чем появился не в квартире Аккермана, адрес которой давал Леви, а в чайной, где он временно работал. Это стало неожиданностью. Первым порывом было позорно подбежать и обнять, поцеловать, сдавить в объятиях и никогда не выпускать. Но хотелось, чтобы этот момент принадлежал только им двоим, чтобы это все было недоступно любопытным глазам, поэтому Леви подавил в себе желание броситься к Эрену. Договорившись с Фридой, он потащил Йегера в свою квартиру, собираясь закрыться там дня на два точно, а может, и на неделю. Просто спрятать шатена, по которому так скучал, от мира, эгоистично присвоив себе хотя бы на такой недолгий срок. Единственным, чего брюнет не учел, был сам Эрен, стоящий сейчас напротив и ожидающий ответов на свои вопросы.
— Просто я люблю тебя, — ответил Аккерман, пожав плечами и смело глядя в изумрудный шторм, впервые настолько ясно осознавая правдивость сказанного. Ему не хотелось сейчас обсуждать прошлое, куда более волнительным являлось настоящее. Легкость, с которой далось признание, не смущала абсолютно. Это была чистая правда, и Леви не видел смысла этого скрывать.