Шнайдер рванулась; выдернула руку у меня из под шеи и нависла надо мной, занеся сжатый кулак для удара ! Лежащий перед ней мужчина, прикрытый по пояс простынёй даже не дёрнулся, только улыбнулся ласково:
- Рита – девочка моя… Если тебе не понравилось что то – ты скажи ! Я постараюсь ещё раз… Шнайдер затрясло: и от голоса русского и от его: Рита – девочка моя… Шнайдер взорвалась:
- Ты – ублюдок русский ! Ты как посмел ! Какая я тебе девочка моя !
- Уймись… - вдруг бросил резко русский и внутри Шнайдер словно трос лопнул, развеяв её ярость словно дым – не понравилось – так и скажи. Зачем же орать и оскорблять ? Мужчина рывком отбросил простынь и удивительно легко соскочил с кровати. А он хорош… - промелькнула шальная мысль ! В лунном свете со спины он и правда выглядел вызывающе сильным и крепким – настоящим героем немецких саг про нибелунгов…
- Хотел ещё раз доставить тебе неземное блаженство, но раз ты так настаиваешь – я уйду. А ты поищи себе другого… И присев – начал собирать на полу разбросанную, в любовном угаре, одежду. И тут она, сама не понимая почему – выдавила из себя жалобную просьбу-стон: Не уходи…
После второго раза – покачавшись на гигантских качелях наслаждения, взметающих её в самый пик, заставляя тело трястись в экстазе и падая в пучину отчаяния от того, что казалось, что все сейчас резко оборвётся, она уже не рвалась и не обличала его и не кричала на него – наслаждалась тем, что может прижаться к крепкому и надёжному мужчине, за спину которого можно спрятаться в трудную минуту… И всё же – не могла спросить:
- Прости, но ты же не думаешь, что после наших… игрищ я стану послушной и покорной исполнительницей твоих приказов ?
- Ну – то, что ты не будешь выполнять приказы вроде: Помыть ноги, а потом эту воду выпить… - начал Ветров, но Шнайдер, представив это – резко отдёрнулась – ты, конечно не будешь… - выдавил из себя русский сквозь смех. – Но мне и не нужно от тебя – чтобы ты выполняла мои приказы. Вполне достаточно того, что ты будешь относиться ко мне как к равному и строго придерживаться буквы закона. А за это мы с тобой будем шалить по ночам… Рита снова вскинулась возмущённо:
- Ты мерзкий шантажист ! Я никогда не подчинюсь какому то русскому !
- Ну… Это мы сейчас проверим… - протянул русский зловеще и опрокинул гордячку немку на спину. И снова она провалилась в пучину страсти. А после очередного "разврата" – последовал вполне серьёзный деловой разговор, результатом которого Шнайдер полностью встала на мою сторону…
Вернувшись домой был тщательно обнюхан Муськой; удостоен презрительного фырканья и поворота ко мне филейной частью тела на её лежанке. Хорошо что скандал не закатила – уже здоровая стала – зараза ! Завалился поспать: хоть и мало времени до утра осталось, но что есть – всё моё… А с утра – привычная пробежка и зарядка и завтрак, который нарушил отчаянно-требовательный сигнал за воротами. Часовой на воротах вопросительно мотнул головой: мол что делать ? Крикнул: и за воротами должны услышать: Выйди, скажи – заняты. Завтракают ! Открыл калитку; хотел выйти, но влетел обратно спиной и шлёпнулся на задницу… А во двор ворвалась разъярённая начальник полиции. Метнулась ко мне !
- Ты… Ты ! Сволочь ! – слетали с её губ междометия и бранные слова на русском и на немецком ! Муська, рядом со мной страшно зарычала, но не бросилась меня защищать – команды не было ! Я повернулся к Рогову:
- Этого – у ворот… Отчислить сразу после завтрака, но сначала пусть поест… А ты… - повернулся к Шнайдер – чего здесь разоралась ?! Иди у себя в полиции ори ! Шнайдер побагровела:
- Что ? Да как ты смеешь… Я не стал дальше слушать: выскользнул из-за скамейки – за мной соскочила Муська и метнулся к испуганно замолчавшей немке – принявшей оборонительную стойку. Это против меня то ! Рванул за руку; развернул; второй схватил за воротник. И повёл к калитке, шепча на ходу в ухо: Остынь и подумай что ты творишь… Вытолкнул и закрыл калитку. И вернулся завтракать… Минут пять и на столе почти пусто: вряд ли кто то сумеют посоперничать с моими в поедании завтрака… Посмотрел на одного из бойцов и мотнув в сторону ворот, приказал: