Через полторы недели утром, к воротам гостиницы подкатил джип. Из него вышел отец пропавшей девушки и стал требовать встречи с командиром. Со мной. Требовать ! Ну понятно: он – полноправный представитель Ичкерийского Имамата, а я – командир какой то частной, пусть и военной, компании… Почувствуйте, как говорят, разницу… Ну раз больной и убитый горем отец пусть даже требует встречи – примем… Разрешил прийти ко мне со своим личным телохранителем: он, оказывается, пострадал меньше всех… Представитель имамата гордо вошёл, не смотря на ещё мучающую его боль и сразу начал с наезда: Где его дочь ? Пусть её немедленно вернут и только после этого, он начнёт со мной разговор ! Я встал, когда они вошли – как воспитанный человек, но когда услышал такое – взял со стола рацию и вызвал тройку из своей личной охраны…
- Выведете этих… гостей за ворота и передайте охране: больше их и таких же за ворота не пускать. Только с моего личного разрешения. Всё -уведите… Телохранитель было дёрнулся ко мне, но рядом встала Муська…
- Муся – проводи гостей… Кто будет вести себя неправильно – можешь порвать немного, чтобы знал, что тут ему не там… Отец понял – он перегнул палку. Буркнул негромко: Отдай мне дочь и у меня не будет к тебе претензий… Даже так ?! Я расхохотался ему в лицо:
- Я смотрю вы совсем берега потеряли в своей гордыне… Если вас не трогали там, то здесь вам не там ! Значит так. Дочь я тебе не отдам, потому что её у меня нет. Это раз. Передай своим, чтобы они не совались на северную сторону залива. В любое место. Любого из ваших, кого увидим с оружием – помножим на ноль. Потому что среди вас нет нормальных порядочных людей – одни волки ислама. А мы – волкодавы. Это два. Вы много говорили там о кровной мести и что найдёте и убьете где бы не был ваш враг. Так вот мы тоже решили поступать так же: за одного убитого вашим – умрёт вся его семья. Это три. За любой наезд на славян будете отвечать как за убийство. Это четыре. И мне всё равно: передашь ли ты мои слова вашим или нет: для меня главное – ты меня услышал ! Это пять. И последнее: у нас нет к вам ненависти или презрения, как у вас. Захотите жить с нами дружно – относитесь с уважением и со временем отношения наладятся. Ну а не захотите жить дружно – будет так, как я сказал. А если вы не верите моим словам – что ж придётся доказать делами. Да так доказать, чтобы вы вздрагивали от русской речи и обходили русских дальней дорогой – от греха подальше… В общем я тебе сказал – ты меня услышал… И сел в кресло, потеряв интерес к гостям. Мои бойцы закрыли дверь и повели не прошенных гостей к выходу из гостиницы. А через четыре дня к чеченскому подворью подъехало четыре БТРа-80. Из десантных отсеков вылезло 32 бойца. Из моего "Тигра" – ещё шестеро. Командир одного их отделений подошёл к воротам и по хозяйски постучал, закричав:
- Открывайте – срочное сообщение вашему старшему ! За массивными железными воротами не было слышно ни звука. Комод (командир отделения) отшагнул в сторону и махнул рукой. БТР рыкнул мотором и стремительно скакнул вперёд, врезавшись в ворота. Ворота вырванные из массивных петель мощным ударом, с грохотом рухнули на каменный пол. И внутрь устремились тройки бойцов. Внутри раздался женский крик и визг; гортанные крики чеченцев и ответный рёв бойцов. И глухие звуки ударов… Сопротивление безоружных чеченцев, к тому же ещё не окрепших после больницы, было сломлено быстро. Всех, кто выжил в больнице, выстроили вдоль стены и особо наглым доходчиво объясняли: стой тихо и тебя никто не тронет. Я зашёл в здание, прошёлся вдоль неровного строя мужчин и женщин и подошёл к их главному. Пока шёл вдоль строя – не видел ни одного нормального взгляда – только ненавидящие. А за что ? Что я им - лично им сделал ?! Навешали на нас всех собак; обвинили во всех смертных грехах ! А ведь мы им ничего не сделали – наоборот, спасли от смерти !