А пока вот вам придорожная мантра: Я здоровенный социально адаптированный успешный лось с румяными щеками, мне все пох@р, жизнь удалась, попираю мир ногами и радостно хохочу. Не знал никогда печалей, да и сейчас не знаю. Не болел, не страдал, не тупил, не понимаю ваших страданий и собираюсь читать всем проповеди о том, как правильно жить. А, да, всего в жизни добился сам!
Прогосолалили? Вот и ладно. Теперь вам легче будет следить за текстом повествования даже едучи в микробусе, а не на персональной тачке под зад. Тем более, что в микробусе вы как бы сохраняете статус отвлеченного наблюдателя и можете проверить, а стоят ли вдоль транспортного окоема описываемые мною бомжи – от юных малохвосток затырочных с почти приличными личиками городских сявок до старых фурий с продавленными всяко и вспухшими от алкогольных злоупотреблений носами, носищами и носяками, в самых заправских в середине апреля унтах.
Первое слово у одной из сих золушек придорожных самое изысканное: «Извините!» – это ко всей непричастной окрестной публике, а затем уже тупо матерно к остальным чисто поддельным и в доску своим бомже_хамам:
– Слышь, майор, в рот тебя драть, то почто уже без меня со Стыриком хлещешь… Я ж только за хлебушком отмелась, а вас уже вставило!
– Заткнись, унтастая, твой припой не заржавел. Тебя в отдельности поджидает в твоей любимой баночке из-под мочевого анализа…
– Не мочевого, а анализа мОчи… – Бомжиха с достоинством высербывает из баночки оставленное ей бухло, и лениво говорит в ответку:
– Сам ты, майор, чмо мочегонное, а я – красава…
– … корытная… – тут же иронизирует тощий гнилозубый Стырик, разъехав варежку рябого рта на всю шестеренку.
Вот и покалякали киевские бомжи, бомжары с рожами забулдыжными, зачухранцы дорожные. Теперь они вместе ржут – стадно и зычно. Потребление состоялось.
И вновь над уличкой гремит вязко-вежливое:
– Простите, а дама не местная, душою полезная, не бражная, не вальяжная, не спешу на свидание, не поможете с пропитанием?
Улица требует от своих невольных подданных выразительности жеста, выразительности речи и непременно коды, так сказать, некой оглядочной тишины – воровской, ошкеренной и точно вечно не сытой…
В этой тишине намечается некий давно созревший вопрос: о чем эта повесть, не распадется ли она в дальнейшем на бесконечные эпизоды…
Ладно, проехано… Маршрутный микробус устремляется дальше.
30.
Сами по себе эпизоды порочны, привыкли даже в сети ворчать чуть несовременные вчерашние критики. И вообще, сюрреалистически разбрасывая эпизоды, мол, можно окончательно измельчить и размыть сюжет, и разрушить фабулу повествования.
Так и хотелось бы им тут же возразить, мол, привет, литературные хмури и прочие подмастерья, – вы Мураками пробовали когда-нить основательно почитать. Внешне поверхностный со стороны повседневной японской реальности, он, тем не менее, для всего прочего мира выхватывает для всего прочего мирового гнезда какие-то особые сверхяпонские веточки для гнездовья, и тем поражает.
Вот и я сейчас пытаюсь выбирать самые киевские веточки и пушинки для всё того же мирового гнезда духовности с особо киевскими веточками и пушинками для гнездовья.
Потому что нынче весна, а каждой весной принято вить родовые гнёзда. И не только у птиц… Те же лисьи семьи отрывают норы, а человечеству уже не хватает прежних пещер… Оно давно вышло из них наружу и устремилось к гнездам единой планетарной духовности, значение которой, пожалуй, ещё толком не осознало.
Так что людей само Провидение благоволит к построительству этих особых гнёзд со своими солнечными фитью-фить для грядущего…
31.
Почему и отчего возникает эта ежедневная потребность куда-то ехать, словно убегать от недавнего вчерашнего прошлого.
Вот и вчера ещё унтовая бомжиха с черной паклей по горшок обритых волос и рыжих, мехом наружу унтах-полуботиках просила «вежливо» подаяние у окрестного люда и замешкавшихся на здешних остановках - типа, туда-обратно: в Киев - на затрещину и т.п. -пассажиров, а сегодня ей уже нет дела до вчерашних собутыльников – «майора» и Стырика – рыхлого и дохлого мудиков придорожных.
Сегодня она в гуще азировской дорожной «риформы» – бродит на огражденном дорожными рабочими островке в центре проезжей части городской автомагистрали и сама себе стёбу дается…