35.
В среднем за одного убитого акулами человека акулья популяция платит 950 убитыми особями…. Наверное, микробусы Киева временами чувствуют себя подобной акульей стаей, хотя и перевозят на равных и пескарей, и пираний….
Думаю об этом городском феномене уже поздним вечером в картонно-бетонном троещинском доме, в двухкомнатной квартирке на девятом этаже маленького местечкового счастья.
Лифт по ночам шакалит, мерно подъедая самые последние осколки прошедшего дня.
Где-то внизу на парковой аллее одинокий субъект готовит на запуск в галлоне-презике очень немаленький китайский фонарь. Незаметные сверху серые малоразличимые субъектом усилия, и вот уже внезапно воспылавший китайский фонарь уже летит…
Всё выше, выше и выше… И всё ближе к моему пластиковому кухонному окну. Наконец, в точке пересечения я вижу совершенно не хищный огненный глаз китайского фонаря, а почти дружелюбный белесый глаз – моё искреннее почтение.
С тем и расшаркиваемся, пока светящийся галлон китайского фонаря не уносит в непроглядную ночную темень троещинского поднебесья…
Мило расшаркаться с ночным китайским фонариком – самое малое с тем, чтобы окончательно пойти, наконец, спать. Он не вернётся, день не вернётся, и только лифт будет непританно шакалить на осколках отошедшего дня где-то до полтретьего ночи.
Затем, в полпятого лифт приедет за троещинским пролетариатом – от кондитеров до метростроевцев, от водителей загнанных полудохлых микробусов до сборщиков престижнейших аэробусов…
Я засыпаю… Шарп, шарп, шапр…. Шарпает лифт…. Обгладывая день каждого заполночника сквозь призму тюремного света в крохотной лифтовой кабины.
Я засыпаю… Шарк, шарк, шарк…. Шаркает лифт…. Обглядывая тень каждого ночного забулдыги, в надежде натружено ошкерить пасть на самого последнего проходимца….
Кто он – я уже не узнаю…. Мгновенно проваливаюсь в сон… А иначе я уже не усну…
Шарк, шарп… шарк, шарп… Ша… Веле, кажется, спит, а его последняя графическая проекция… всё ещё тянется записать… Вот только что… Инь или Янь… Во львовской колобани, в киевской луже, в миргородской бовдне, в сонном мареве украинского обывателя….
Мы – обыватели, нас обувайте вы… – как прежде говаривал незабвенный оптимист киевский афорист Леонид Нефедьев… Сейчас он парит над миром и маркирует зону доступа в сновидения… сны…
Где-то по комнате проноситься Домовой, которого зреть самому Веле не велено. А вот ночные тапочки Домовой не ворует… Это всё выдумки киевской поэтессы Женьки Чуприной… Ну разве что просто меняет местами, да ещё носки воротит на выворот, да ещё незлобно посмеивается над парковым чудиком…
То же мне фонарщик… То же мне… – и за декоративный картонный камин в глубь батареи отопительной шасть, и что бурчит – не понять…
Шарк, шарп, шар, ша…. Веле – левша… Только об этом, пожалуйста, шш-ша…
36.
Первый отклик на Linkedn был следующим:
• Good day. I even don;t understand what is your name, and I do wonder what for have you send me this. If you think you are so clever and intelligent, I want to admit that it;s not so. Don;t send such stupid stories. It;s your problem. Wish you all the best.
Добрый день. Я даже не понимаю, как Вас зовут, и я действительно задаюсь вопросом, зачем вы отправить мне это. Если вы думаете, что вы такие умные и интеллектуальные, я хочу признаться, что это не так. Не посылайте такие глупые истории. Это ваша проблема. Желаю вам всего самого наилучшего.
Это моя обычная повседневная жизнь…. А в ней человеческий парк прошлых лиц….
Вино из одуванчиков, варенье - это слишком,
цукаты желтых пальчиков свиваются вприпрыжку,
и вот уже нарядные головки пастилы,
чуть весело обрядные, чуть родом из туфты...
Чуть чопорно коровные - жевала их корова,
немножечко обломные – что, в общем-то, не ново,
на сахаре - не махере из прочего дерма,
гонять чаи с ним запросто - чу, патока одна!
на солнечном прозрении средь майских голосов
хлебают чай с вареньицем друзья под разносол...
бесед, вальяжно уличных житейских прибауток,
а фининспектор коситься - сквалыге не до шуток.
Он баночку вареньица давно арестовал -
глаза от злобы пенятся... облом, обрыв, обвал...
Все слизано до капельки в чужом приветном доме,
а фининспектор мается - ему весь мир обломе...
Не отстегнули злобному ворюге-упырю,
глаза его утробные - теперь сей дом сожру!
Не слопает, удавится у самой у печи,
где щедро в крынках парятся на праздник куличи.
Как-то мне повезло, идя на работу в школу, где я гнал информатику для детей-чернобыльцев, не поверите, нашел целый миллион серого цвета в одной купюре! Купил дочери коробку конфет "Белочка" 270 грамм и еще сбросился с Лешкой-военруком на портюшу!