Почти казарменно-прамолинейная Троещина, словно выстроенная по заветом русского незабвенного императора Николая Первого, именуемого для сущей доходчивости Николаем Палкиным, оставалась и остается все эти тридцать лет опущенной бездуховной столичной провинцией и почти что новоявленным украинским столичным Гарлемом.
О, этот вечно блуждающий 96-ой квартал, о эти вечные блуждающие звёзды телеканалов, Киева, Москвы, Нью-Йорка и Калифорнии… Чем не нынешний Шолом-Алейхем с его очередным Левой Ратковичем...
Грустная и, как полагается, - сентиментальная история. В маленьком еврейском местечке жил талантливый юноша-скрипач Лева Раткович. Он любил бедную еврейскую девушку Рахиль. Она отвечала ему взаимностью. Но отец не видел Левиного счастья и не разрешал сыну жениться на нищей.
За границей после долгих скитаний юноша попадает к известному импресарио Маффи - и вскоре становится знаменитым скрипачом Лео Рогдая... Вена, Париж, Варшава, на худой конец, мало кормящий Лондон… Киев, Москва, Нью-Йорк, Калифорния… на худой конец, мало кормящий Крыж@поль…
Честное слово, Троещина – это адовая воронка всех несостоявшихся прошлых, настоящих и будущих времен безысходности… Сегодня Троещина жутко бездуховна без единого народного театра или хотя бы первичного центра социальных инициатив.
Сегодня Троещина, это ад, в который молодые исполнители и творцы попадают только на время. И только поэты без ощущения возраста продолжают жить на этой заёханной окраине вселенной, потому что бежать от себя некуда…
Жизнь – это песня, а время – её мелодия…. Грустная и, как полагается, - жизнь дала трещину – попал жить на Троещину…. Выкрутился, выгрыз загривок холки у жизни – сбежал! Вот такой вечно нетеатральный сезон…
Сегодня сплошь и рядом молодые дебилы четко и цепко рвут бабло за каждый выпуск проходного, дежурного мозгов_on, и тем мне более чем отвратны. Это они, дохлые копипастеры, похоронили великую культуру народного анекдота, подменив её подложными байками под видом всеобщей говёненькой политкорректности…
Еврей, чукча, грузин, армянин уступили место блондинкам во всяческих сценических выбрыках Лысого, Тощего, Толстого и Лохматого… Впрочем, что толку о них с их сценической недолугостью. Наверное, о таких ролевых шутах плоско-площадных отец моей второй жены говаривал в сердцах, что раньше из купеческих домов такую сценическую шушеру гнали взашей.
Меня коробила его резкая категоричность, но время неумолимо и веско подтвердило правоту его по-своему безаппеляционных и резких суждений. Плоский площадный юмор, лишенный полутонов, порождает повседневное ежедневное хамство.
41.
Дарил я и мотивы авторам легендарной «Масяни», переслав им электронно свои «Лунные качели». Образ детских качелей оказался полнокровным. У авторов мульта в парковых качелях сохранился клад умершего качельщика советской поры.
И вот на свет дождем стали, кружась, падать купюры советской поры: троячки, десятки, четвертные денежные билеты… Их съело время. Денежка просела в ноль и превратилась в грустный прощальный карнавал…
Но ни «Большой писатель в малой дозировке», ни «Лунные качели» так и не стали хитами на прилавках книжных магазинов. Но на сей раз повинны были не тексты, а просевшие в ноль книжные издатели и магазины.
Мне всегда снилось, как в первом книжном магазине в жизни моей матери, в «Военторге» на улице Саксаганского, где она проработала с 17 до 19 лет, и где, стоя за прилавком, или в торговом зале она встретила моего отца, стоит и продается прекрасная мудрая фен-сказка «Лунные качели» от самого Веле Штылвелда, их единокровного сына.
В принципе без этого я тоже не умер, но не от того ли стал более циничен, и мне теперь нравиться прибаутка русских торговых людей о том, что надо гнать всяческих клоунов из дому взашей, чтобы те не перепоганили ни вкуса, ни рода…
За позже расхожее в годы Гражданской войны: пришел, увидел, наследил – били до ряби лица и проломанных навсегда ребер. И как видно, поделом. Я и сегодня с ними не дружен – со всеми ныне модными балаганщиками – молодыми, перспективными, кавеэнистими, копипастерными, всеядными… По моему личному мнение – они достаточно злы, всеядны и подлы невероятно. Дальше этого не иду, потому что это уже какая-то особая клоунофобия.