Я всё думаю, откуда это во мне взялось – не от времен ли мифов о легендарной по советским меркам скупости и скрадерности коверного клоуна Олега Попова, или от клоуне-садисте из киевского «Арт-обстрела», на выступлении которых в киевском Доме офицеров я получил больно и надолго от одного из этих уродов огромным кулачиной по горбу и запомнил руководителя этой клоунской группы на долгие десятилетия, чтобы через тридцать лет ответно окликнуть его из того далекого театрального зала:
– Эй ты, чтоб ты сдох, урод в клоунских гриме и парике… Кулачища у тебя были пудовые, а реприза фиговая! И вообще, падло, если ты хороший клоун, лицедей на сцене, как Полунин, а если дермо, то пробежка по залу с публикой с раздачей тумаков и оплеух зрителям, тебе, уроду, уже не поможет! Чтоб ты сдох, клоун! Чтоб ты сдох со своей просевшей сгнившей душой!
Отныне мой выбор подальше от них держаться, клоунов этих. – не менее семикабельтовой дистанции на фу-фу…
• Каждый должен нравственно отстаивать свой профессиональный бренд, без туфтового статусного апломба. Клоуны – лицедееть, врачи – исцелять, медсестры, как минимум, сострадать.
Статустное рвачество ворвалось сегодня в каждую пору нашей человеческой жизни. Оно подмяло и нивелировало до нуля прежнюю профессиональность и ввергло нас в повсеместный реальный ад, из которого нам уже так просто не вырваться.
Об этом страшном рваческом поветрии времени хочется написать здесь особо. Ведь если профессиональность отражает весь спектр полученных прежде знаний умноженных на свой собственный профессиональный и духовный человеческий опыт, то статусность отображает чисто поверхностное внешнее подражание этим глубинным процессам и оттого является, по сути, крайне преступной.
Клоуны черные, клоуны рыжие,
где же вы денете очи бесстыжие,
с кем вы до времени будете сами,
с чем вы уснете с седыми власами.
С чем вы проснетесь, и кто вас приветит,
коль вы давно ровно кол на планете,
кол это вбит в ваши души седые,
сами вы кто, и когда вас любили.
Сами вы с чем, для чего и откуда,
ваш ли прапрадед извечный Иуда,
ваши ли предки ярились на вече,
с тем, чтобы после пожить человечьи.
Но не пришлось, не случилось, не сбылось,
в клоунской маске судьба растворилась,
в клоунском счастье ошмётки оскомы…
Рыжие, черные… Вас – миллионы…
Плачут за вас материнские слёзы
подле икон, где в крови туберозы.
Знать вас не знаю, и зреть вас не видел,
просто по жизни, как мог, – ненавидел.
42.
Дайте хоть одну рецуху, пжлстА! Все мы писаки однако, а посоучаствовать ни-ни! Поэтому жрем Коэльо и Мураками... а Куркова в это время читают на Западе... Мне б бабла на раскрутку... вот то бы был хор сопричастных...
Хоть бы перепостом кто подсобил, что ли... в принципе... это работает... И отзывы пишутся легко... Вот тому пример...
• Сергій Коляда, київський графік 23.04.2013 20:12:13 Отзыв на произведение: И далее по тексту... отрывки из повести колумниста [Веле Штылвелд]
Дякую Вам! Цікава у Вас проза... Як я Вам вже казав - плюньте й розітріть на Яворівського... я колись у Просвіті, в Києві гримнув дверима у прямому сенсі - що все посипалося... такі організації - це Булгаківські массоліти, які тільки треба спалювати...
Так и создаются сетевые имена... без отзывов и писать дальше не хочется... чесслово...
Ведь и эта повесть эксперимент... пишется интерактивно, в режиме онлайн, по узнаваемым киевским и человеческим ситуациям в состоянии фронды против вялотекущей шизофрении нынешней власти...
Ничего нового... На этом весь Мураками... Но мне для расписаться сам себе надо стать всуе литагентом, издателем и обожателем.... самого себя... Это не страна... а так... претор бездуховности... такой же, как на припечке Десятинной церкви в Киеве... кощунственно, дико, неприродно, отвратно... бррр....
Вчера нас терли мордой в сухой отбитый в грязи полуистертый калач всяческие выдохшиеся идеологи совка и национального пещерного фундаментализма, требуя, чтобы, пишущие да воспарящие, подползали на цыглах к ним за рецензией, умоляли, упаивали их бухлом, но я посылал их нах. Но всё-таки идея иметь о себе истинно народное представление мне показалась здравой.
Вот так, в ходе написания этого апрельского да уже и майского текста я направил свои усилия на то, чтобы по крупицам собрать воедино плоды народного рецензирования. И только когда последовало в довершение всех прошлых фраз и рефлексий единственное громогласное слово: "СОЧНО!", я угомонился и поверил в себя окончательно. И тат сразу же подвернулся Марк Твен со своей резюмирующей мои усилия фразой: