Ворона наклонила голову, разглядывая чёрными, словно антрацит, круглыми глазами предмет, заинтересовавшись его содержимым: сквозь зелень травы тускло пробивался отсвет металла, будоража любопытство. Внезапный шорох отвлёк её внимание. Ворона настороженно прислушалась, но повторившийся шорох прервал её размышления. Каркнув, она подскочила к вожделенному предмету и, схватив его клювом, взлетела.
Боль... Боль уже не терзала её. Только тупое покалывание изредка пробегало волной по телу, растворяясь в кончиках пальцев, почти онемевших, как и всё её тело. Она уже не чувствовала рук, прижатых к животу, только иногда пыталась шевелить ослабевшими пальцами, не ощущая тепло крови. "А может, уже вся кровь вышла из неё? Сколько в человеке крови? Наверное, мало, раз она уже ничего не чувствует". Женщина приоткрыла веки, багровый горячечный свет резкой болью ударил в глаза. "Что сейчас, день? Ночь... Сколько времени она лежит тут? Что произошло?" Она напрягала память, но сквозь тёмную пелену, окутавшую сознание, мысли гасли, растворяясь в пустоте. И вдруг, судорога воспоминания пронзила все её тело.
"Ребёнок!" - неимоверным усилием, напрягшись, она прижала пальцы к животу, пытаясь ощутить биение ребёнка. Но пальцы, липкие от загустевшей крови, только нащупали рану.
"Боже! - взмолилась она. - Помогите! Ребёнок!"
Рот женщины открылся, но с потрескавшихся губ сорвался только беззвучный шёпот. Она уже не почувствовала, как холодный мокрый нос ткнулся ей в лицо и, шумно фыркнув, исчез.
- Рон, - резкий голос позвал собаку. - Ты что там нашёл? Ко мне!
Но овчарка только повернула голову в сторону хозяина и недовольно тявкнула: "Ты что не понимаешь? Сам иди, здесь человек!"
- Ну, что там? - недовольно пробурчал мужчина, пробираясь сквозь колючий кустарник шиповника. - Надеюсь, ты нашёл действительно что-то интересное, а то оставлю без косточки. Чёрт! - выругался, не удержавшись, Владимир.
Сколько он видел трупов, но тут он вздрогнул и отшатнулся, сглотнув слюну от подступившей тошноты. Перед ним лежала человеческая масса, вся в засохшей крови с прижатыми к животу крест-накрест руками.
Владимир присел на корточки и приложил пальцы к шее: "Мёртвая!"
И тут, словно в раздумье, сердце сделало удар, отозвавшийся слабым, почти неслышным толчком в артерии. Владимира словно подбросило. Сдёрнув с себя рубаху, он бережно накрыл тело и, бросив овчарке "охранять!", ринулся сквозь кустарник, уже не обращая внимания, как шипы вонзаются в обнажённое тело. Выскочив на поляну, достал мобильный телефон и набрал номер...
Вокруг стояла тишина, нарушаемая только гулом трассы, пролегающей в трехстах метрах от того места, где он стоял, и карканьем растревоженных чем-то ворон. Ещё никогда так медленно не тянулось время. Он боялся подойти к женщине. Боялся, что уже не ощутит пульс сердца на её шее.
Прошли долгие двадцать минут, прежде чем послышался вой сирены. Подпрыгивая на ухабах, к нему приближалась "скорая", следом шла оперативная машина и белый "мерседес" с проблесковыми маячками.
Увидев, как из машины пыхтя выбирается Шершень, Владимир с облегчением вздохнул: Олег был его другом. Сотрудники по отделу добродушно посмеивались над Шершнем, обзывая Фудзиямой, намекая на его страсть к японской еде и внушительную фигуру. На что тот только добродушно посмеивался, поглаживая лысый череп.
Следом за ним из машины выбрался судмедэксперт Снегирёв и кинолог Ковач с собакой. Шустрый кобель по кличке Ральф сразу насторожился, видимо, почуяв кровь.
Владимир, махнув рукой вместо приветствия, повернулся и бегом направился к зарослям. Санитары "скорой" побежали за ним, держа на весу носилки. Их опередил Снегирёв, с удивительной ловкостью пролезший сквозь кустарник. Оперативник замер, прислушиваясь.
- Носилки! - гортанно произнёс Снегирёв, словно каркнул.
"Фу, жива!.." - с какой-то детской радостью подумал Владимир, ощутив внезапное облегчение, как будто сбросил с себя неимоверную тяжесть.
Подошедший Шершень деловито осведомился:
- Ну, что там, давай докладывай.
- Рон нашёл женщину. Живот разрезан, точно тушу разделывали. Чёрт, когда увидел, прямо обалдел, какая же сволочь это сделала.
- Ясно, - Олег, насупившись, наблюдал за санитарами, выносящими тело, укутанное в простыни. - Удивительно, что ещё жива, видимо, сегодня смерть заблудилась в лабиринте. Пошли к начальству.
Подмигнув Владимиру, он неспешным шагом направился к "мерседесу", где их уже ждал старший следователь Павлов.
Чуть старше их с Шершнем, он был весь седой, невысок ростом, жилистый, с колючим взглядом светло-серых глаз из-под слегка нахмуренных бровей. Никто не слышал, чтобы немногословный Павлов когда-нибудь повысил голос, "взорвался". Не всех начальников устраивал независимый характер следователя, так что тому часто приходилось выслушивать выговоры, стоя "на ковре". Оперативники же уважали Павлова за то, что тот не держал любимчиков и был справедлив.
Внимательно выслушав доклад Владимира, Павлов бесстрастно произнёс:
- Ну, что ж, вы нашли женщину, вам и карты в руки. Вы и Шершень будете вести это дело.