-Что с ними случилось?
-Это с последнего этапа, говорят два бывших генерала, которые присваивали изъятые у воров драгоценности. Почему их в наш лагерь определили - непонятно, тем более шли они по одному делу. Их ночью зверски изнасиловали, избили и вот наколки сделали. Ребекка Пейсаховна подошла снова к этим больным, внимательно на них посмотрела и только потом в этих изуродованных избитых до невозможности лицах узнала своих бывших знакомых, своих бывших друзей, одного из которых она долгое время считала очень близким человеком, тех, которые сфабриковали ее дело. Это из-за них она сейчас здесь находится.
-Я скоро вернусь, - она вышла на улицу и только здесь дала своим чувствам волю - зарыдала.
- Сролик, мальчик мой, ты живой, спасибо тебе за подарок!
Глава вторая
Но зря Ребекка не верила в перемены, они произошли и довольно быстро.
Сначала была объявлена амнистия для уголовников, они выходили из застенков шумно, многие мечтали, как они пошумят на свободе. Другие уходили тихо, а некоторые - со страхом. Были такие, которым некуда было идти. К тем кому на свободе было не слаже , чем в тюрьме, относились бывшие генералы. Самые презираемые в лагере , они не надеялись, выйдя на свободу найти место среди мирных, простых обывателей .
Снова Ривка на своем излюбленном месте, у забора. Солнце светит яркое и уже чувствуется тепло, которое, ох, как нужно заключенным. - Мне страшно.
Ривка повернулась на голос, близко, но не рядом, стоял Чернов.
-Чего страшиться, все самое страшное уже позади.
-Почему ты не попросила Левинсона нас убить?
-Вы тоже могли меня убить, но не стали.
-Мы закону служили, мы стране служили, мы долг свой выполняли, как его понимали.
-Стране служили, говоришь. Так скажи мне сейчас прямо в глаза- когда это я тебя просила кому-то из врагов передать что-нибудь? Неужели ты искренне верил в мою виновность?
- Нам объявили амнистию, надо домой ехать. А где этот дом- не знаю. Уголовникам мы не нужны даже для утех и издевательств, бывшим сослуживцам - тем более. А многие из них скоро нас здесь заменят. Что ты думаешь, все эти лагеря долго будут пустые стоять?
-Мне все равно. Я жду только справку об освобождении, а потом и дня лишнего здесь не задержусь.
-А куда ты поедешь?
-Еще не знаю. Моих всех родных немцы убили, поеду конечно туда, поклонюсь им, поплачу, буду прощения у них просить за всех нас, что не смогли их уберечь, за то, что бросили их на растерзание врагам. За тебя и Гондадзе , которые мешали нормальным солдатам свой долг воина и защитника выполнять,пращения попрошу. И за себя- я же тоже в этих войсках служила, правда не так как вы, но форму носили одну.
-А потом? - Спросил, понурив голову, не от стыда, а по привычке, потому что им нельзя было голову поднимать, могли за это жестоко наказать ночью в бараке.
-Не знаю, пока.
-Наверно к Левинсону подашься, помощи просить.
-Жив ли мой мальчик, я не знаю. Он все время ходит по лезвию бритвы.
-А ты его жалеешь?
-Очень жалею. И благодарна ему за то, что он мне доказал- справедливость в этом мире существует, хоть и не часто. Вот только обидно, что доказывать в этой стране можно только так.
-Может мне поможешь в этом мире обустроиться, мы бы смогли вместе жить. Вспомни, как нам было хорошо когда-то. Сначала Ребекка растерялась и молча на него уставилась, потом расхохоталась громко и неестественно, но после выбросила руку и пальцем показала в сторону бараков
-Иди, Верка, отсюда и скажи Любке, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах близко вас рядом со мной не было. Понятно?
-Какая ты стала жестокая - сказал бывший генерал, и бывший, как ей казалось когда-то , самый близкий ей человек, который предал ее, не понятно зачем и не понятно почему.
Глава третья