— Кевин — строго сказала она десятнику. — Приглядывай за магичкой и особенно за моим мужем. Он увлекающийся человек и может полезть в саму гущу схватки. Держись с ним рядом и подстрахуй в нужную минуту.
— Все сделаем госпожа — согласно кивнул Умный и одобрительно осмотрел фигуру Мильвы в кольчуге. Затем обратился к ней. — Держись все время за спиной наших бойцов и не пытайся посмотреть что делается впереди, на поле боя. Свою стрелу ты все равно не увидишь. Женщины, они такие любопытные! — со вздохом закончил бывалый воин…
Потом Маша снова отправила сокола и смотрела на картинку сверху, не в силах что — либо изменить. Как она разволновалась, когда увидела фигуру Андрея, стоявшего на одном колене и стреляющего из пистолета вниз. В его теле уже торчало несколько стрел а он не прекращал огонь и до последнего вел бой. Сердце сразу защемило болью и стало так трудно дышать! Что он делает, почему не прячется? Какой он упрямый, всегда идет до конца, презирая опасность и рискуя жизнью!..
Но вот уже подоспели наши дружинники и сразу оттащили своего раненого командира на относительно безопасное место. Вскоре рядом с ним примостили Виля, тоже получившего стрелу в левый бок. Но он был в сознании, и после оказания первой помощи цепко держал свой карабин и автомат Андрея. Мильва так и просидела на стене до конца битвы, приняв под свою опеку еще троих бойцов из нашего отряда и двоих из отряда Хассо. И только после окончания штурма раненого и находящегося без сознания Андрея перенесли в их юрту — палатку. Занимать комнаты в только что взятом штурмом донжоне, Маша решительно отказалась. Лучше здесь, на свежем воздухе, чем в душной забитом кучей чужих воинов башне, в которой только что убивали людей и лились реки крови. Здесь кругом верные бойцы и Серый, который всегда на страже…
Вот и сейчас она смотрела на мощное тело мужа, устроенное на походном лежаке и накрытое теплым одеялом. Четыре раны на теле и одну на ноге, Мильва не стала даже заматывать тканью. Просто обработала магией и пояснила что так они быстрее заживут. Вот он находится передо мной, главный Хрустальный Кубок по жизни, подумала Маша усмехаясь, самый мой ценный — драгоценный приз. Который пришлось делить с еще двумя подругам по команде. Вроде как показали на гонке совершенно одинаковое время и всем троим выдали золотые медали. Конечно, в той жизни такого быть не могло, а здесь вот получилось!
Здесь машины размышления прервал заворчавший Серый, который сразу почуял постороннего возле входа. Тут же послышалось предупреждающее кхеканье и тихий голос Дитмара. — Госпожа Мария, есть интересные новости.
— Сейчас я выйду Дитмар — и она двинулась наружу, не желая разбудить разговорами раненого мужа.
На улице молодой но перспективный десятник поведал следующее.
— В конце боя наши бойцы помогали захватывать большой каменный сарай возле донжона. Мы вообще поддерживали штурмующих, стреляли и изредка бросали гранаты в проемы. Как сломали двери, первыми в него ринулись бойцы герцога. И нарвались на залп двух пушек. Мы, еще не развеялся пороховой дым, принялись туда стрелять и даже бросили гранату. И потом внутрь ворвались обозленные дружинники Даггенброка и дорезали оставшихся защитников. Так вот, когда нас позже привлекли как специалистов по огнестрелу, ну для определению чего полезного из стреляющих предметов, я обнаружил в сарае одного недобитого. Мужчина уже в возрасте, сухощавый, вся голова залита кровью. Он был без сознания и на груди порвана камиза. Так бы его сразу добили, кто будет возиться с раненым франком, у нас своих битых бойцов полно. Но вот что меня насторожило, у него на груди, в области сердца есть синий рисунок, размером чуть больше кулака. Алина называет такое татуировкой, они есть у некоторых наших, которые проваливаются из вашего времени. Похоже мужчина тоже оттуда, этот рисунок похож на воинский герб в виде языков пламени или странного цветка. Под ним внизу полукругом три слова на латыни. Что они означают я не знаю. Я спросил разрешения у десятника герцога Даггенброка забрать раненого себе.