Проснувшись в восемь часов утра, он вспомнил, что ему необходимо было заполнить анкеты. Этот процесс занял двадцать минут, он всё тщательно проверил, а перед тем, как подавать их, хотел показать доктору Армандо, чтобы тот проверил, всё ли правильно он сделал.
Баринов быстро собрался, загрузил в багажник этюдник, новый альбом, листы картона, карандаши, и выехал в клинику. По дороге он позавтракал заправке, и около десяти утра зашёл в палату к Илье. У племянника было хорошее настроение, он улыбался, а Тоня держала его за руку, которую он слегка приподнял, положив её на специальный валик. В палате как раз был доктор Армандо, к которому он обратился за помощью, протянув анкеты для проверки.
– Всё правильно, Валерий! Вы молодец, а говорите, что не знаете испанского, – сказал доктор, разглядывая анкеты.
– Спасибо, Армандо, но вы же мне дали образец с переводом на русский и данными Тони, который я просто переписал, ну ещё кое-что добавил, это было не очень сложно, – заверил Баринов доктора Армандо.
– Хочу вас порадовать, мне нравится, как идёт восстановительный процесс, Илья даже опережает график, который я подготовил с расчётом среднестатистических данных. Если так пойдёт дальше, мы сможем встать на ноги гораздо раньше, – уверенно произнёс доктор.
– Это очень хорошая новость! Как говорят у нас, Бог в помощь! Будем надеяться, что ваши прогнозы оправдаются. Спасибо вам большое за внимание и участие в судьбе моего племянника, – с улыбкой ответил Баринов.
Тоня была уже одета в деловой костюм, но не могла оторваться от мужа, продолжая гладить его руку. Они нежно смотрели друг на друга, в этот миг для них не существовало больше никого на свете. Баринову не хотелось прерывать их идиллию, но он намекнул Тоне, что пора уже ехать, так как могут быть пробки, и лучше приехать пораньше, чем опоздать. Она кивнула, взяла сумку, потом поцеловала Илью, у которого были расписаны по часам разные процедуры, и сказала, что постарается сразу же вернуться, как только они выполнят все формальности в миграционной службе.
До подачи документов оставалось полтора часа, но Баринов настоял на том, чтобы ехать заблаговременно, и не рисковать. Действительно, дорожный трафик был забитым, почти на каждом перекрёстке приходилось долго стоять, и Тоня ещё раз убедилась в правильности решения дяди Ильи.
Они прибыли за пятнадцать минут до назначенного срока, а через десять минут их вызвали по фамилии. Вся процедура длилась не более десяти минут. Служащий был очень любезен, особенно, с Бариновым, у которого много лет был вид на жительство, и он хотел зарегистрировать на свою недвижимость племянника и его жену. На вопрос, почему Илья Баринов не явился лично, была предоставлена справка из клиники, подтверждающая его диагноз и невозможность передвижения. Служащий принял документы, и сказал, что о результатах рассмотрения их заявления они получат смс-сообщение, а также письменное уведомление по почте на указанный в анкетах адрес. Баринов не стал задавать вопросы, как долго будет продолжаться процедура оформления документов, так как уже знал, что его вопрос будет рассмотрен без всяких проволочек в течение пяти рабочих дней, что по себе считалось молниеносным.
57.
Баринов предложил Тоне пообедать где-нибудь в городе, а потом пообещал отвезти её в клинику, на что девушка сказала, что обещала мужу вернуться как можно раньше, иначе он будет без неё скучать. Дядя Ильи не стал спорить, и поехал в Институт Гуттманна. Он зашёл к Илье, который протянул руку дяде, как только увидел, что они вошли в палату. Баринов взял руку Ильи, чтобы почувствовать, появилась ли сила, но его пожатие было похоже на поглаживание. «Ничего, – подумал Баринов, – это только начало, думаю, что через неделю будут видны уже первые результаты. Нельзя форсировать нагрузку, всё нужно делать постепенно, а врачи это прекрасно знают. Илья обязательно встанет на ноги, и будет полноценным человеком, правда, со спортом, скорее всего, придётся расстаться».
Дядя попрощался с Ильёй и Тоней, и сказал, что у него есть неотложные дела, которые он хочет завершить, пока находится в Барселоне. На самом же деле, он собирался поехать на гору Монжуйк, откуда открывалась великолепная панорама: с одной стороны город был виден, как на ладони, а с другой стороны – был вид на морской пассажирский и грузовой порт.