Я вышел обратно в коридор, осматриваясь в темноте и не решаясь включить свет. Глаза уже успели привыкнуть к полумраку вокруг, так что жаловаться было бы некстати. Я остановился возле стеллажа с книгами и аккуратно провел пальцами по корешкам, аккуратно стоящим в ряд, собирая паль, и вытащил одну из них. А после вторую и третью, внимательно их рассматривая. Керуак, который нагонял на меня тоску одним своим именем, Ремарк, пара незнакомых фамилий. Преимущественно на полке были исторические книги и так или иначе связанные с Россией. Мои знания истории России, как я уже говорил, ограничивались парочками моментами, в основном связанными со Второй мировой и тем, что могли показать в кино.
– А большевик по родине-то тоскует, – произнес я вполголоса, ставя книги обратно. Прозвище «большевик» всплыло в голове за секунду до того, как я озвучил реплику. Скорее всего, это всего-навсего было связано с тем, что в тот момент я не смог вспомнить ничего из истории этой страны. А называть Илью Сталиным было бы слишком странно даже для меня.
На стенах не висели фотографии и картины, что почему-то меня слегка раздосадовало. Возможно, все дело было в том, что я так и не смог найти детских фото Ильи. Как будто это было одним из немногого, чего узнать я не мог.
В гостиной стояла беговая дорожка, диван со сравнительно небольшим телевизором напротив и стереосистема. Практически такая же, какую я себе представлял. Из такой и доносились песни, пока Илья на заднем дворе был занят барбекю. Я двумя пальцами поддел замок на тумбочке, стоявшей возле дивана, и выдвинул ящик, склоняя голову на бок. Ничего интересного. Снова таблетки, ножницы, бинты (Илья, ну ты даешь, данные медицинские принадлежности должны храниться на кухне), несколько батареек и флешек, а также смятый новый выпуск «Нью Ньюс». Вот уж от кого я точно этого не ожидал, так это от Ильи. Я усмехнулся, подумав о том, что если он еще и читал мои статьи, то он наверняка должен был быть приписан к лику святых. Задвинув ящик обратно, я осмотрелся еще раз, стараясь запомнить каждую деталь. Я закрыл глаза, воссоздавая в голове комнату и представляя, как в нее устало вваливается Илья после тяжелого дня, падает на диван и вытягивает свои длинные ноги, накрывая лицо ладонью.
Я мотнул головой и направился в сторону лестницы, ведя пальцами по пустым стенам. В этом доме определенно не хватало уюта. Хотя бы элементарно ковров, картин или растений, которые могли бы хоть как-то разнообразить помещение.
Второй этаж выглядел еще более пустынным, чем первый, но, на удивление, дискомфорта не ощущалось. На полу были постелены деревянные доски, кажется, лакированные, но я не стал присматриваться, направляясь в сторону полуприкрытой двери. За которой я обнаружил достаточно просторную ванную комнату и включил в ней свет. Ванна, душевая кабинка, раковина со стоящим на ней стаканом, в котором находилась синяя зубная щетка и полупустой тюбик мятной пасты. Я подошел поближе, берясь пальцами за зеркальную дверцу шкафчика и открывая ее, заглянул внутрь. Пена для бритья, бритва, несколько кремов для кожи (значит, он все-таки за ней следил, а это уже хоть немного делало его более приземленным для меня). Я обернулся и увидел прямо у входа стиральную машину, внутри которой лежала одежда. На стиралке было несколько полотенец, небрежно брошенных сверху, и шампунь с гелем для душа, который Илья даже не удосужился закрыть. Что, впрочем, сделал за него я. В углу комнаты стояли моющие средства и ведро со шваброй. На секунду у меня промелькнула мысль, что где-то здесь наверняка есть веник, и мне пришлось прикрыть рот тыльной стороной ладони, чтобы не засмеяться. Нервно засмеяться. Господи, я правда нахожусь у него дома.
Я вышел из ванной, выключив за собой свет, и посмотрел на прикрытую дверь в спальню. Спокойно. Признайся себе, Соло, в первую очередь ты пришел сюда ради нее. Ты ведь даже не стал проверять подвал и кладовку. Ты сразу пошел сюда. Признайся, Соло, ты просто хотел поваляться на той же кровати, на которой он спал несколько лет.
Блять, да.
Я закрыл глаза на несколько секунд и аккуратно толкнул дверь, делая шаг вперед и только после этого открывая глаза. Дверь находилась прямо напротив окна, через которое были видны железнодорожные рельсы и дерево, на котором я совсем недавно сидел в листве с фотоаппаратом. Вид этого меня немного успокоил, и я улыбнулся, медленно осматривая комнату. В углу комнаты стояла гитара, а возле нее лежал чехол. Все-таки, держал ее к себе поближе. Чуть левее небольшой шкаф, стол с выключенным сложенным ноутбуком. Я подошел к нему, аккуратно выдвигая ящик и с усмешкой обнаружил в нем бардак. Вот отсюда и можно взять себе сувенир. Я взял двумя пальцами медное кольцо, рассмотрев его. На нем была небольшая надпись, кажется, на латыни, но при подобном освещении я не мог разобрать точно, что на нем было написано. Отправив кольцо в карман джинс, я облизнул губы и развернулся. Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Собственный голос удалось заглушить в самый последний момент, прикусив язык.
Илья спал, свесив одну руку с кровати и положив вторую под подушку. Я уперся рукой в стол позади себя, тихо выдыхая. А вот это уже было не по плану. Он должен был быть сейчас в спортзале, только выходить из него. Так какого черта?
– Просто охренеть, – тихо выдохнул я, делая осторожно шаг вперед, надеясь, что пол у Ильи не скрипучий, когда заметил на тумбочке стакан, на дне которого была вода, и пачка таблеток рядом.
Подойдя ближе, я аккуратно поднял ее, читая название. Это было снотворное, которое я сам покупал когда-то в студенческие годы, когда не мог уснуть перед зачетом. Довольно-таки неплохое: от него меня вырубало через несколько минут после принятия, даже если я не успевал дойти до кровати. Я поставил пачку на место, переводя взгляд на Илью, и присел на корточки, поднося пальцы к его носу. Дыхание было теплым и спокойным. Значит, он не наглотался таблеток, чтобы покончить с собой, а это уже очень хорошо. Опустив руки, я потер глаза пальцами. В груди слишком громко билось сердце, и я боялся, как бы оно не разбудило Илью. Оставалось только надеяться, что спал он достаточно крепко. Я склонил голову в бок, чтобы лучше рассмотреть спящее лицо парня, и только сейчас пожалел о том, что не взял фотоаппарат с собой. Такие кадры могли бы получиться хорошие. Фотографировать на телефон было бесполезно. Во-первых, можно было случайно разбудить, а во-вторых, качество моей камеры не настолько высокое, чтобы получилось нечто годное. Я поднес пальцы к его лицу, стараясь не дышать, и осторожно поправил взъерошенные волосы, убирая их с виска. Поскольку Илья лежал на правой стороне, шрама я не обнаружил, но, снова же, жаловаться было бы глупо. Во сне он выглядел слишком безобидно для человека, который запросто мог бы свернуть мне шею при первой удобной возможности. Например, если бы проснулся. Я поднялся на ноги, отступив к двери на шаг, как вдруг в моей голове появилась мысль. Безумная, чертовски опасная мысль. Самая дерьмовая идея, которую могло родить мое сознание. И мне она чертовски нравилась.
Я обошел кровать, чувствуя, как ноги становятся ватными, и уперся коленом в постель, опуская взгляд. Соло, ты зашел слишком далеко. Я мотнул головой и медленно опустился на кровать, задерживая дыхание. Илья вздохнул во сне, и на секунду мне показалось, что через мгновение он неторопливо вытащит из-под подушки пистолет и, сонно глядя, застрелит меня. Но он продолжал спать. Я осторожно перевернулся на бок и подвинулся к нему ближе, глядя на рельефную голую спину, на которой виднелось несколько шрамов неизвестного для меня происхождения. От одной только мысли, что настолько близко я не был к нему даже в метро, у меня перехватило дыхание. И я понимал, что в любую секунду Илья мог проснуться, и вот тогда я бы не смог оправдаться. Но я уже не хотел останавливаться. Я приблизился к нему и закрыл глаза, вдыхая воздух одновременно с ним и чувствуя запах цитрусового геля для душа. Я открыл глаза и протянул руку к плечу, останавливая ее в каких-то паре миллиметров, и медленно опуская, повторяя контур его тела и останавливаясь возле одеяла. Нет. Ну, нет. Так далеко я еще не готов зайти. Хотя… Я аккуратно приподнял одеяло и прищурился. К счастью (или к сожалению), Илья спал в трусах. Боюсь, если бы он был обнаженным, мне пришлось бы эвакуироваться через окно. Я опустил одеяло обратно и поднял взгляд. Я даже не успел сообразить, а мое воображение уже полностью перерисовало происходящую картину. Я лежал позади Ильи после секса, которым мы занимались сначала на кухонном столе, а после продолжили здесь, в спальне. Он уснул раньше меня, а я все никак не мог оторваться от его созерцания, пытаясь понять, как же мне так повезло, что такой человек достался именно мне. Чем я его вообще заслужил. Я прикрыл глаза, поддавшись ближе, и почти прижался губами к голой лопатке, вовремя замерев в нескольких миллиметрах от нее. Я закрыл глаза, представляя, как я скольжу губами по этой спине, осыпая ее поцелуями и засосами, кусаю плечо, оставляя полумесяцы от своих зубов, и тут же зализываю укус, как собака. И как он сонно мычит, дергая плечом, бубнит что-то вроде: «Соло, благодари бога за то, что у нас нет соседей, которые бы тебя услышали». Знаешь, стояк, ты чертовски невовремя.