– Ну и что? – Остин встал со стула и лёг на свою койку, уставившись в стеклянный потолок, сквозь который был виден сероватый свод пещеры.
– Как ты можешь быть таким… таким… спокойным! Нас держат здесь уже третий год, и мы совершенно не знаем, что будет с нами дальше! Над нами проводят опыты! Нам колют какую-то хрень! Постоянно светят какими-то странными прожекторами, после чего у меня каждый раз болит голова! И эти учёные ещё… почти всё время спят. И заметь! Им ничего не колют и не проводят никаких опытов! Как это объяснить?
Вместо ответа Остин закрыл глаза и повернулся на бок.
– Остин! Тебе что, всё равно? Нам ничего не сказали! Просто вытащили тогда из нашего шаттла и направили под конвоем сюда! Заперли здесь в этом стакане и всё! Надо что-то делать!
– Ты говоришь об этом уже второй год. Что ты хочешь делать? – пробурчал Остин.
– Не знаю! Надо думать, как сбежать отсюда!
– Отсюда не сбежишь. Мы умрём здесь. Все умрут здесь, все подопытные. Смирись.
– Но ведь это же преступление! В чём мы виноваты?! Как они могут держать нас в этих кубах?! Я не давал согласия на такое! – Игорь стал ходить вокруг стола, что стоял посредине этого небольшого помещения, и нервно размахивал руками. – Я предлагаю устроить бунт. Когда в очередной раз войдут сюда те мордовороты, я прикончу одного стулом, а ты возьмёшь на себя второго. С врачом мы быстро справимся. Потом мы заберём у охраны оружие и кислородные маски, и выбежим из куба, схватим пару заложников, и будем продвигаться в перегородке. Там, за перегородкой есть транспорт. Мы должны будем захватить один кар и как-нибудь добраться на верхнюю площадку, с которой можно выйти к лайнеру. Мы захватим лайнер и улетим на Землю! Я понимаю, что нас могут застрелить, но… но лучше уж пусть застрелят сразу, чем маяться в этом стеклянном кубе бог знает сколько лет! Я уже с ума схожу! Это невыносимо! Остин!
Игорь подошёл к американцу. Тот лежал, отвернувшись к стеклянной стенке куба и не обращал внимания на своего разгорячившегося товарища.
– Остин! Это наш единственный выход! Я больше не могу тут находиться! Мы должны! Слышишь? Эй!
Игорь потряс его за плечо.
– Остин! Остин. Остин…
Американец не двигался. Игорю показалось, что плечо у Остина какое-то слишком уж твёрдое, какое-то неестественно твёрдое. Игорю в этот момент почему-то вспомнилось, как он хоронил своего брата, который умер от рака. В тот день он наклонился над гробом и тронул брата за плечо. Оно было таким же…
– Остин… - осторожно позвал своего напарника бывший пилот.
Холодок прошёл по спине. Какое-то нехорошее предчувствие закралось в душу. Игорь вдруг рванул американца за плечо, чтобы перевернуть на спину. Словно кукла – безвольная и чёрствая – тело перевернулось, и на Игоря уставились два неподвижных глаза, смотрящих в пустоту.
– Остин!
Игорь в страхе отскочил назад. Потом всё-таки собрался с духом и снова подошёл. Он наклонился поближе и прислушался. Дыхания не было. Остин был мёртв.
В голове носились непонятные мысли, образы, воспоминания; всё перемешалось в один запутанный клубок. Игорь не мог сосредоточится ни на чём. Он чувствовал одновременно страх и какое-то ненормальное веселье. Он смотрел на мёртвое тело… и ему было смешно. Смех рвался наружу, душил, распирал изнутри; от него нельзя было отделаться. Казалось, в голову вдруг прихлынула кровь со всего организма и давит, давит, давит! Давит так, как будто бы сейчас голова должна разлететься на куски, и эти стеклянные стенки покроются кусочками мозга, обагрённого тёмно-красными потёками.
Это было смешно. Смешно так, что нельзя было больше это держать в себе. Смех душил и рвался наружу.
«Он мёртв! Он умер! Его больше нет! Это смешно! До остервенения смешно! Какой же этот труп забавный! Он мёртвый и такой… смешной!»
Игорь не в силах был больше сдерживаться. Он захохотал во всё горло. Слёзы лились из глаз, живот болел от перенапряжения, в голове шумело. Он хохотал, катаясь по полу и держась за живот.
«Вот сейчас мои кишки вывалятся наружу… и я запутаюсь в них на этом полу… Надо покрепче держать живот руками…»
– Руками!.. Покрепче держать!.. Запутаюсь в кишках! В соб… в собственных кишках!..
Игорь ещё громче захохотал. Он не видел ничего вокруг. Не слышал, как открылась дверь, и в куб вошли несколько человек. Он не почувствовал, как его поднимают, несут куда-то, оголяют ему правую руку и вводят в вену иглу.
Он хохотал. Хохотал до тех пор, пока были силы набрать в лёгкие побольше воздуха, чтобы ещё громче захохотать.
Но силы странным образом улетучивались. Воздуха становилось всё меньше. И вскоре Игорь почувствовал, что задыхается. Он хватал ртом воздух, но воздуха не было. Куда он вдруг делся?