Он не решался отдать самый важный, самый ответственный, самый… трудный приказ в его жизни. Ведь на кону стояло всё человечество!
Да. Учёные всех стран уже много лет тестировали это излучение, применяли его и так и этак. Да, были некоторые проблемы, но все они были мелкими и незначительными. То, что предстояло сделать, могло в корне изменить человеческую расу: сделать организм невосприимчивым ко всем болезням, продлить жизнь, вывести человека на новый уровень развития; люди наконец забудут о боли, о мертворождении, о недоношенности, о врождённых болезнях!..
Не так давно главнокомандующий сделал самый рискованный шаг в своей жизни – он в тайне ото всех облучил своего единственного сына, страдающего от врождённой болезни; и для мальчика это было одним из подарков на новый год. Он облучил самого дорогого ему человека! Он решился на это. Решился, потому что врачи, как это не прискорбно было осознавать, отмерили мальчику не более десяти лет жизни, после чего болезнь должна была полностью разрушить организм ребёнка. Отец рискнул. Он совершил облучение сына. И что произошло в итоге? Сын в самые короткие сроки полностью выздоровел! Врачи, которые были в курсе происходящего и давшие подписку о неразглашении, поздравляли высокопоставленного отца, хвалили его за решительность. Риск был полностью оправдан.
Так почему же теперь, когда можно таким же образом «вылечить» всё человечество, главнокомандующий вдруг засомневался? Неужели так подействовало на него поведение старого профессора, с которым он только что разговаривал? Вениамин Евгеньевич всегда был против облучения, и это знали все. Но профессор никак не комментировал свою неприязнь к этим лучам; всё что он мог сказать – «человечество не знает, что это за лучи», и на этом заканчивались его доводы. Но тесты, анализы и бесконечные опыты показывали положительный результат с девяносто девятипроцентной гарантией. И в чём же тогда сомневаться?
Главнокомандующий осмотрел окружающих и громко сказал:
– Приказываю начать ассимиляцию.
– Есть! – послышалось со всех сторон.
Люди заработали; все ждали этих слов министра обороны, и теперь работали с улыбкой на лице.
Высшие чины других стран, уже давно отдавшие этот приказ, обступили русского главнокомандующего и весело поздравляли «с победой». Над специальными полукруглыми площадками проецировались многочисленные голографические изображения президентов разных стран. Все они рукоплескали и улыбались, празднуя начало новой эры.
Леонид Сергеевич с такой же улыбкой принимал поздравления, поздравлял других, но в душе было почему-то сумрачно. Это было какое-то мерзкое и гадкое предчувствие. Предчувствие беды. От этого чувства невозможно было отделаться. Он стыдился этих чувств, потому что знал, что все его показатели постоянно сканируются и собираются в архивах станции, – кто-то мог узнать про эти постыдные чувства, а потом сыграть на этом. Этого нельзя было допускать, и министр старательно пытался следовать древним тибетским методикам, пытаясь снизить пульс и убрать предательский румянец на лице. Но контролировать мозговую активность он, конечно же, был не в силах. Информация всё равно попадёт в архивы и сохранится там, нравится это ему или нет. Оставалось надеяться, что никто не удосужится копаться в этих записях, и информация как-то затеряется среди бесчисленных йоттабайтов.
Тем временем процесс облучения, который принято было называть ассимиляцией, шёл полным ходом. Были выпущены тысячи спутников-ретрансляторов, которые в течение нескольких часов полностью окружат планету и начнут облучение.
Об этом мало что говорили в СМИ. Люди на планете довольствовались лишь слухами и недосказанными сообщениями очевидцев, принимавших какое-либо участие в подготовке глобальной операции. Да и самого облучения никто не почувствует, – лучи невидимы, неосязаемы. Кое-кто из сотрудников лабораторий называл их духом, ангелом-хранителем человечества, который незримым призраком окутает планету и спасёт всех людей без исключения. Некоторые даже сравнивали это со вторым пришествием: по-новому трактовали Библию и Апокалипсис апостола Иоана-Богослова. Все ждали светлого будущего. Все ждали рая.