- Это - обязательно, - Виль посмотрел на Гри долгим взглядом. Прошелся от макушки до пяток, задержав взгляд на груди, и обратно. Щеки баронессы порозовели, а глаза заблестели возмущением. - Но именно великодушию уделю самое большое внимание. Вот этот.
Бард выбрал меч и вышел в центр зала. Народ отхлынул к стенам.
- Не боись, пощажу, - пробасил громила и улыбнулся доброй улыбкой маньяка со стажем.
Драка была короткой. Декстер очень быстро выбил меч из рук Виля. Наблюдатели только открыли рот, чтобы то ли радостно, то ли разочарованно завопить. Но тут Виль каким-то странным прыжком (ну не выгибаются у нормальных людей так ноги!) переместился за спину громилы и, казалось, погладил последнего по шее и спине. Только от этого поглаживания Декстер выронил меч и упал на колени. Бард подхватил выпавший меч и приставил его к шее великана, подтверждая свою победу. Все изумленно замерли.
Виль посмотрел на Гри. Она стояла, приоткрыв рот от изумления, и с каким-то детским восторгом смотрела на барда.
Виль опустил меч.
Декстер потряс головой.
Все отмерли и зашумели. Подтупили вплотную. "Ну, ты даешь!", "Ну ты мужик!", "Как ты его!". Хлопки по спине. Протянутые для рукопожатия руки. Декстер ошеломленно хлопал глазами и даже не сразу сообразил встать с колен.
- Да дайте же пройти! - возмущенный рык услышали все. Баронесса протолкалась сквозь толпу. Встала, склонив голову к левому плечу. Задорно улыбнулась и протянула руку. - Гри.
Виль пожал изящную кисть и тоже улыбнулся. Кажется, его приняли в стаю.
- Виль.
- Научишь?
Так началась их дружба.
4.
Приняли Виля в личную гвардию баронессы. Была и такая. Если просто баронская гвардия занималась вопросами правопорядка в баронстве, то личная гвардия - охраной баронского дома и баронессы как таковой.
Бард очень удивился, когда узнал, насколько всё серьезно поставлено у них с охраной. Круглосуточное дежурство, на каждом этаже по три патруля, во дворе не менее десяти человек. Ворота всегда закрыты. Даже те, которыми пользуется прислуга. Отдельная стража в комнате у покоев баронессы. Из дома с ней выезжает не менее десяти человек, даже если это прогулка по городу.
- Есть повод волноваться? - попытался выяснить Виль.
- Слава богу, нет, - улыбнулся Хенрик, который и был начальником личной гвардии. - Но так спокойнее.
Немного прояснила ситуацию разговорчивая Марта. Семь лет назад на прогулке на Гризельду и её брата, унаследовавшего баронскую корону, напали разбойники (или не разбойники, да кто ж теперь скажет). Положили немногочисленную стражу, убили барона, а баронессу серьезно ранили. Она долго оправлялась от случившегося. С того времени у Гризельды пропал голос. Так что теперь баронессу берегут.
Уже на второй день Виля поставили в караул к покоям баронессы.
- Сидишь? - Гри вышла из своей комнаты. В ее покои можно было попасть только через комнату с караулом. Или через окно. Для умеющих летать. - А второй где?
- А должен быть? - Вилю тоже показалось странным отсутствие напарника. Но может, так принято?
- Еще как. Ну, Хенрик...- Гри сощурилась, будто придумывая пытки седовласому за его оплошность. - Я с ним поговорю. Где виуэла?
Такой резкий переход Виля немного удивил.
- Так вроде караул. Какая музыка...
- Хорошая. Подожди, я сейчас, - и Гри скрылась за дверью спальни.
- Будто бы я уйти могу, - пробурчал бард.
- Ты что-то сказал? - баронесса уже вернулась, держа в одной руке бутылку вина, а в другой виуэлу. Виль отрицательно качнул головой. - Пить будешь?
Он приподнял бровь.
- Золотистое. Из Ангерского виноградника, - искушающе протянула девушка. Он только присвистнул. Виноградник был небольшой, вина производил мало, но о нем ходили легенды. Пока Вилю пробовать такое не приходилось.
- А это нормально, пить со своей охраной?
- Нормально. Когда не получается заснуть, только вино и помогает. А одной пить нехорошо.
- И часто заснуть не получается? - бард был не против вина, но пристрастие молодой девушки к хмельному его смутило.
Баронесса пожала плечами:
- В полнолуние. Не бойся. Если спаивать меня не будешь, да еще и споешь, мне одного бокала хватит.
- Наливайте, - девушка огляделась в поисках стаканов. Они нашлись на столике рядом с графином.
- Держи, - Вилю была вручена виуэла, а баронесса принялась разливать вино. - Ты обещал мне балладу. Сочинил? - Все же ей была свойственна аристократическая бесцеремонность с нижестоящими.
- Сочинил, - бард глотнул вина. Мдаа, о таком стоит слагать легенды. - Спеть?
- Еще спрашиваешь, - она плюхнулась во второе кресло. - Не печку ж топить виуэлу приволокла.
Чуть улыбнулся - и как её манерам в детстве учили? - подстроил виуэлу.
Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;
Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.
Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель,
Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.
И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;
В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;
Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола,
В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около:
Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;
Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;
Если б вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,
Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;
Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;
В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:
Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,
Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;
Шелком - твои рукава, королевна, златом-серебром - вышиты перья;
Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю:
Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,
Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье;
Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем - вышито небо,
Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;
Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Время не остановилось, чтоб в окно взглянуть резное;
О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,
Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом - с лучом рассвета.