Забини осторожно сглотнул слюну, что собралась у него во рту. Он искренне не понимал, чем так ненавистен некогда тихой и скромной девушке. Да, может быть, юноша не был с ней слишком мягок, ласков и осторожен… Но разве он был строг, жесток? Блейзу и в голову не пришло, что то психологическое давление, оказанное на Чарли, было куда болезненнее телесных наказаний. Миры когтевранки и слизеринца были слишком разными, слишком неодинаковыми, чтобы позволить им сосуществовать без ущерба одному из «сожителей».
– Он назвал меня: Чарли. Коротко, противно… – продолжала девушка, нарочно роняя крупные капли слез. – Все мы здесь пережили тысячи самых разных унижений. Телесных, словесных и прочих…
Слезы стекали по щекам девушки, слышались в ее слегка хрипловатом голосе. Чарли стоило больших усилий заставить себя плакать на глазах у публики. Гермиона покорно ждала своей очереди, прекрасно помня план. Она отлично владела империусом, могла с легкостью воспользоваться новым, мало знакомым ей заклинанием… Как и Чарли, что сейчас выступала на сцене. Если бы только палочка оказалась у девушек в нужный момент… Они бы никогда не попали в рабство.
– Мы не принадлежим этому миру полностью, мы родились в другом, более скромном и скучном. Мы изгои, на стыке двух разных планет! Разве должны мы терпеть это дальше? – с пылом говорила Чарли, все больше увлекая толпу.
Теодор наблюдал за реакцией людей, не без опасений отмечая, что бывшей рабыне удалось завладеть их вниманием слишком легко. Ревностный до власти юноша не желал, чтобы на его пути стоял хоть кто-то. Нотт решил, что Чарли просто необходимо вовлечь в свою ближайшую свиту. А если она не согласится… Лучше просто убрать ее с пути, как ту помеху, вроде неудачного положения Джеки.
Слизеринец ничуть не сожалел о содеянном. Он знал, что ребенок от милой, но совершенно неинтересной Теодору девушки ему не нужен. Пуффендуйке самой не нужен груз, в виде вечно кричащего карапуза, в виде обузы на ее узких плечах. Слизеринец не ненавидел детей, нет… Он просто думал, что сейчас они ему не нужны. Разве что от Гермионы. Да, такие отпрыски были бы желанны. Они укрепили бы его положение, привязали бы девушку к нему…
– Не должны. Сегодня мы освободимся. Сегодня… Сейчас! – произнесла Чарли, прекращая плакать.
Симус сразу же распознал сигнал, поданный ему, Джеки и Гермионе. Чарли мгновенно достала палочку, спрятанную в кармане ее длинного черного платья. Она сделала пару взмахов, собираясь с силами, читая нужное ей заклинание. Гермиона, сделавшая то же самое, вторила ее словам. Симус и Джеки, которые согласились помочь, и сами принялись повторять неизвестные им прежде фразы на давно мертвом, почти забытом языке кельтских ведьм и друидов.
Заклинание, что Чарли давно приметила в одной из старинных книг о магии, пригодилось ей только сейчас. Действие его заключалось в том, что чары способны были усыпить многолюдную толпу и стереть из памяти людей целый день жизни. Колдуны и ведьмы древности частенько применяли его, скрываясь от инквизиции и разъяренной толпы. И сейчас, желая спасти двух Пожирателей Смерти, четверо молодых людей решили воспользоваться его помощью. Действие его было подобно империусу… Стойкие умы, что долгое время вырабатывали иммунитет против внушений, способны к слабому сопротивлению, а те, на кого оно не направленно, могут бодрствовать…
Многолюдная толпа мгновенно упала на землю, каждый из присутствующих закрыл глаза, сомкнул веки и погрузился в сон. Забини и Драко, стоявшие в стороне, не понимали, что происходит. Серые глаза Малфоя непонимающе метнулись к Гермионе, встретив решимость в ее взгляде. Легкая щетина прикрывала скулы юноши… Под глазами залегли темные тени синяков. Только сейчас Гермиона могла разглядеть его. Могла позволить себе смотреть на него, не опасаясь чьего-либо осуждения.
Драко застыл, не понимая, как должен действовать. Забини же, имевший лучшую реакцию, мгновенно рассмеялся. Смех его эхом прокатился над спящей толпой, заставил Симуса вздрогнуть от неожиданности. Блейз все продолжал смеяться, точно сумасшедший, и голос его нарастал в звенящей тишине старинного леса, пролетал над кронами деревьев и бежал дальше… Он сделал шаг вперед, пытаясь приблизиться к трибуне, на которой и стояла Чарли.
– Птичка, я знал, что ты…
– Не подходи, – произнесла когтевранка, направив на бывшего Пожирателя смерти палочку.
Она инстинктивно шагнула назад, подальше от Блейза и его зловещей ухмылки. Чарли знала, что ему не добраться до нее, знала, что он обязательно попытается… Ей так не хотелось убивать кого-то, что девушка решила, будто Забини должен уйти… Просто уйти, исчезнуть из ее жизни. Когтевранке стоило больших усилий это решение, и она не хотела менять его так скоро.
– Ты должен идти без меня, – прошипела она сквозь зубы.
Гермиона и Драко стояли, не обращая внимания ни на что. Гриффиндорка слышала, как сердце гулко стучит где-то под ребрами, как кровь ее бегает по венам, все быстрее разгоняясь, стуча в висках. Она прилила к щекам, придавая им яркий пунцовый румянец, хлынула к ушам… Малфой глядел куда-то вперед, словно сквозь девушку. Он не мог поверить в случившееся, не мог. До ушей юноши долетали предупреждения Чарли, но он не слушал, не слушал ее… Слизеринец растворился в глубине глаз Гермионы. Он видел лишь ее.
Несмело, осторожно, словно боясь провалиться под жесткую землю, девушка шагнула вперед. Ноги не слушались, шатались, точно листья на ветру… Гермиона боялась упасть, но покорно шла навстречу слизеринцу. Остановившись перед Драко, она протянула руки вперед. Драко чуть наклонился, словно стараясь заключить ее в свои объятья, но остановился. Гермиона сняла петлю, что уже была затянута на его шее. Когда-то она обрекла его на смерть… Сейчас – она спасает его.
Ее теплые пальцы нечаянно коснулись бледной шеи Драко. Юноша вздрогнул всем телом, закрыл глаза, ощущая столь мимолетное блаженство… Как бы слизеринец хотел обнять ее, как бы он хотел целовать девушку, любить ее прямо сейчас… Но Малфой боялся, что Гермиона лишь возвращает должок. Он не сдал ее Темному Лорду, а она не отдаст его Теодору.
– Гермиона, я… – неуверенно начал юноша, открывая глаза.
Бывшая рабыня прервала его монолог, что грозился сорваться с высохших губ. Ей не было дела до слов, она хотела лишь действовать. Драко, измученный заключением, чуть отстранился, но замер, почувствовав, что горячие губы девушки коснулись его щеки. Гермиона осторожно, нежно повернула лицо юноши к себе, обеими ладонями дотронувшись до его чуть впалых от болезни щек. Она целовала его, и было это так приятно, так сладко и дурманяще… Что все вокруг словно растворилось.
Малфой ответил.
Незамедлительно… Он не ожидал такой теплой встречи, но всегда был готов целовать ее. Губы их слились в страстном танце. Гермиона чувствовала, что все обиды уходят прочь, растворяются в прошлом и исчезают, превращаясь в прах. Когда Драко наконец оторвался от ее губ, он попытался попросить прощения, но Гермиона остановила юношу.
– Не нужно… Я все забыла, хорошо? И ты теперь все забудь, – шептала гриффиндорка, судорожно сжимая руку Драко.
Забини, словно не слушая Чарли, продолжал идти вперед, не обращая внимания на коллегу и его подругу. Он знал, что сердце его не дрогнет, если придется вновь взять ее силой, вцепиться в бледные ручки и сжать их до синих отметин. Слизеринец не слушал уговоры, что слетали с губ когтевранки. Он иногда переводил взгляд на Симуса, что настороженно смотрел за освобожденным слизеринцем.
– Я же говорил, что если выживу, то заберу тебя, Чарли… Никак по-другому, – тихо произнес Забини.
– Еще один шаг, и ты не выживешь… – произнесла когтевранка.
Она знала, что блефует… Чарли прекрасно понимала, что как бы ни была велика ее решимость в эту минуту, она не сможет убить человека. Даже если это Забини… Жестокий и злой Забини. Блейз сделал еще один шаг, но тут же удивленно раскрыл глаза, замерев от ужаса.
В его сторону направлялся зловещий зеленый луч, вырвавшийся из палочки Симуса. Мулат еще с секунду стоял неподвижно, глядя вперед, прямо на Чарли… Губы его раскрылись, прежде чем смертоносное заклинание коснулось загорелой кожи. Зловещее «Птичка» так и не сорвалось с его губ.