2010
Цвет неба
Плеснули чистым светом небеса, рельефнее и резче стали тени. Размытость ускользающих смятений ушла… уже уходит, и с листа стекает строчками полночный бред. Окно (прямолинейность чётких линий) – негодная оправа дивной сини… подобной сини и названья нет, как нет названья цвету чистоты, как нет названья цвету удивленья… И слепы те, кто ищет откровенья, не глядя в небо. Истины просты. Сияет драгоценность бытия в простой оправе вечности небесной. Банально? да пускай… но, глядя в бездну, за эту истину цепляюсь я…
2010
Погремушка
Под куполом небес мятущиеся души. На плоскости земной – рассыпанный горох. В невидимой руке грохочет погремушка. Младенец увлечён забавною игрой. Движение руки… мелькание горошин. Сближение на миг, прощание навек. И бьются в твёрдый свод бесчисленные крошки, когда рывок руки подбрасывает вверх. И, видно, до тех пор горошинам метаться, покуда не иссяк наивный интерес. Зажаты в кулачок младенческие пальцы. Играй, малыш, играй… мы тоже в той игре.
2010
Ей хотелось понять
Он всегда приходил
с коньяком и шикарным букетом
(для чего покупал
дорогой и никчёмный коньяк? –
всё равно за рулём).
Уходил перед самым рассветом,
оставляя в постели и в мыслях её
кавардак.
Ей хотелось понять траекторию сложной орбиты.
Ей хотелось понять,
что же значит она для него,
что же тянет его –
к ней, не юной и жизнью побитой,
разучившейся ждать, не умевшей просить ничего.
Он, конечно, женат,
и жена молода и прелестна
(эта тема – табу, он тактичен и очень умён).
Иронический взгляд,
виноватость поспешного жеста –
он, придя,
отключал навороченный свой телефон.
Только ей до жены –
фиолетово и параллельно
и уж вовсе плевать,
что он врёт, возвращаясь домой.
Он опять уходил по орбите своей сопредельной,
а она закрывала привычно себя на замок.
Ей хотелось понять,
для чего он всё время приходит.
Ей хотелось унять в утомлённых мозгах кавардак.
Искривленье орбит нарушало законы природы…
но гармонию мира
спасал эксклюзивный коньяк.
2010
Пасьянс
Опять не сходится пасьянс в моей затрёпанной колоде, давно пора привыкнуть, вроде (впадаю в полусонный транс). Да и расклад-то не всерьёз, пустое времяпровожденье. Мне б разогнать густые тени и разглядеть сиянье звёзд, нырнуть в пьянящий млечный свет… а, впрочем, звёзды умирают. Они, как мы, идут по краю, хотя… у них свой звёздный век. И пусть их… где-то звёздный рай, потом рождение сверхновой. Валет на даму… право слово, пасьянс – забавная игра. Игра, конечно же, игра. Валет – юнец? Король – предатель? Опять не сходится…
А, кстати, взорвалась «чёрная дыра»…
2010
Случайно вспомнилось
Ах, как же ты меня хотел!
И я сдалась…
неоднократно.
Ты про любовь мне песни пел,
но утаил, что весь женатый.
Жена открыла мне глаза, пытаясь расцарапать рожу.
А ты не мог ничто сказать.
О! как ты был в тот миг ничтожен…
Сказала я,
греми отсель своими брачными цепями,
забудь тропу
в мою постель
и всё, что было между нами.
Я не желаю ублажать твоё блуждающее тело.
Мне ничего в тебе не жаль,
ты обманул меня смертельно.
Отныне
буду я умней,
усвою горькие уроки.
…Тела давно минувших дней,
скелеты юности далёкой.
2010
Зимний ливень
Декабрьский ливень рушится с небес прелюдией всемирного потопа.
Взахлёб рыдают трубы водостоков, они сегодня тоже не в себе.
Безбожно врёт промокший календарь, показывает без стесненья зиму.
А с неба льёт и льёт неотвратимо… истерика у Господа. Фонарь,
пытавшийся развеять полумрак, бесславно проиграл. Он слаб, наверно…
так светлые намеренья без веры становятся слабее во стократ.
Размытый свет немногим лучше тьмы – он искажает линии и краски,
и мы шагаем слепо, без опаски, забыв о том, что жизнь дана взаймы.
2010
Нежданный гость
Зачем ко мне припёрся без звонка? Неужто так внезапно заскучал? Культурно отдыхаю… нет, не чай. Вот прицепился! хочешь коньяка? Ах, за рулём? ну и рули назад! а я ещё немножечко налью… Ну что с укором пялишься в глаза? кто тут похож на пьяную свинью?
Ну, посмотрела в зеркало… и что? она куда пьянее, чем меня… или чем мне? запуталась… чем я! Она и предложила нам по сто. Она устала с твоего вранья… ревёт, дурёха, что с неё возьмёшь… Ей утешения мои ни в грош – ну, вот и накидалась, как свинья.
Вали – и забирай своё враньё! Лапшу с ушей кладу тебе в карман. А эту дуру поддержу сама… я научилась утешать её.
2010
Не разорвав объятий…
Мы проиграли Вечности пари. Нас больше нет… де-факто и де-юре. Мы умерли… о чём тут говорить. Мы утонули в этой страшной буре. Вокруг пространственно кипела тьма, насмешливо в глаза смотрела Вечность. Я в панике почти сошла с ума, скулила жалко: обними покрепче…
Ты обхватил меня, укрыв собой – и я уткнулась в мокрую рубаху. Ты уверял, что нас хранит любовь, и я… почти избавилась от страха. Судёнышко швыряло на ветру, сломало мачту, парус оборвало. Ты не разжал кольцо надёжных рук, когда накрыло нас девятым валом…
А если б… если б ты не обнимал, а отшвырнул со злым коротким матом… срывая кожу, удержал штурвал и обрубил звенящие канаты, быть может… мы сумели бы спастись? решусь ли я о том спросить у Бога в конце необратимого пути, где ожидает вечная свобода… А впрочем… я тебя не упрекну. Прими, Господь… пусть даже мы некстати.
Летели в небо, уходя ко дну, и умерли, не разорвав объятий…
2010
Печное
О чём бормочет в печке костерок? прислушайся… что он несчастный пленник, ему так мало выпало поленьев, и он не смог… так многого не смог. Ему бы стать горящею звездой (в конце концов, они одной породы) он осветил бы в темноте дорогу, ведя в ночи заблудших за собой… Ах, если бы ему побольше дров, да обрести желанную свободу – он дотянулся бы до небосвода…
Как мил мой безобидный костерок, локализованный опасный друг, наивный недокормленный мечтатель. Он раскрывает мне свои объятья, он ест доверчиво с моих согретых рук, он щедро сыплет искрами, трещит… трещит, трещит, взрывается внезапно.
И кружит голову смолистый запах, и бьётся пламя в запертой печи…