Аня красноречиво фыркнула, когда мы прошли мимо них, а я тут же вспомнил Женю. И словно не было этих недель, хлопотливых и спокойных одновременно. Мне показалось, еще вчера я держал Женину ладонь в своей, и мы смотрели кино, а перед расставанием я целовал ее в щеку. Мне стало грустно. И снова, в который раз, я подумал о том, что моя жизнь – настоящая жизнь – прошла, и теперь мне осталось не жить – до-живать.
– Что-то случилось? – Аня выдернула меня из печальных мыслей, тыкая под нос двумя одинаковыми пачками мороженого, заставила выбирать. Не глядя ткнул в правую, и Аня, довольно кивнув, положила в тележку левую.
Дети приехали, опоздав. Первыми появились Ирина с Ромой. Шумно здороваясь, суетливо обнимаясь, прошли в гостиную.
– Брат опаздывает? – спросила Ирина.
– Как водится… – ответила жена.
– Интересно, куда они могли с поезда деться?
– Они остановились в гостинице. Уже звонили, скоро будут.
– А-а-а, – Ирина скорчила уморительную рожицу, – значит, под боком у родителей оставаться не захотели?
– Ты сама, между прочим, при первой же возможности… – заметила Аня.
– Хорошо-хорошо, не напоминай, лучше скажи – тебе помочь надо? – и мои девочки ушли на кухню. Зять развалился на диване, взял недочитанный в прошлый приезд к нам журнал и погрузился в чтение. Я смотрел на Рому украдкой и думал – что моя красавица и умница дочь нашла в нем? Серый, вылинявший какой-то. И роста небольшого, и внешность заурядная, как и ум, но Ирина любила его, с невозможной, почти осязаемой нежностью. Она так смотрела на него, словно он был чем-то необычным, самым прекрасным из всего, что она видела. Мне казалось, что он не достоин такой любви, что Иришка заслуживает большего, что он не понимает – как ему повезло. Что греха таить – я недолюбливал мужа дочери, поэтому и разговор заводить не стал – ушел на балкон и жалея о том, что бросил курить, смотрел на вялотекущую за окном жизнь.
Прибытие Вадима с девушкой вызвало новый всплеск суеты и беспокойства. В небольшой прихожей все толпились и галдели, мешая друг другу. Я рассматривал гостью. Когда мне жена сказала, что подругу Вадима зовут Лера, воображение нарисовало скандинавского типа унылую блондинку, а сейчас – в эпицентре суеты – стояла невысокого роста, достаточно крепенькая смуглолицая девица. С угольно-черными глазами и смоляными волосами, белозубая, в длинной яркой юбке и в обтягивающей блузке, подчеркивающей внушительный бюст, она была красива такой яркой, ослепляющей красотой, которая никого не может оставить равнодушным. Лера громко смеялась, сверкая очами и, как мне показалось, оценивая окружающих. Рядом с ней даже красавица Ирина смотрелась как-то… скромно, что ли. «Валерия», – представилась она, пожала мне руку, хищно стрельнув глазками. Так же поздоровалась с Романом, ничуть не смущаясь присутствия всех нас, а потом, взметнув юбкой, удалилась вслед за Аней и Ириной на кухню. Рома, будто и не заметив ничего, вернулся на диван – дочитывать статью, мы с Вадимом остались наедине.
– Курить хочу, – сын похлопал себя по карманам, отыскал пачку сигарет и вопросительно уставился на меня.
– Даже то, что ты тут бываешь раз в год, не значит, что можно курить в квартире. Пойдем на балкон.
– Красивая? – Вадик жадно затянулся.
– Ты о Лере? Красивая, но...
– Вот интересно, все говорят то же самое: «Красивая, но…»
– Да? И что говорят? – спросил я с интересом.
– Но слишком красивая, слишком яркая, слишком живая, – с усмешкой ответил Вадим.
– Да, слишком, – я хотел сказать, что в ней не чувствуется доброты, что она похожа на красивого острозубого зверька, но не стал, – она действительно – очень красивая.
– А характер! Казачка, – с уважением проговорил Вадик.
– Вот оно что… У вас серьезно все?
– С ней нельзя несерьезно.
– Значит, с той, второй, разобрался? – я спросил только чтобы спросить, вспомнил случайно разговор, произошедший несколько недель назад.
– Нет.
– Что так? – я, признаюсь, был заинтригован. Мне показалось, что такая, как Валерия, соперниц не потерпит.