Пишу и думаю, как же трудно разобраться в оттенках собственных чувств, как трудно вспомнить, отыскать момент перетекания симпатии в любовь.
Отвлекся. Отвлекся, потому что вспоминать все это больно и стыдно.
– Ответьте, – скучающе, якобы равнодушно, сказал я. – Ваш… друг не успокоится!
– Вы думаете, что… – она посмотрела на меня с интересом, – да, вы правы, это звонит мой друг. Я отвечу, но… на улице поговорю, – она стала выходить из-за стола, остановилась:
– Вам неприятно?
– Что, простите?
– Я спрашиваю, вам неприятно, что мне звонит мой… друг?
– Почему мне должно быть неприятно? – ответил я вопросом на вопрос, потому что ни «нет», ни «да» произнести не мог.
– Да… вы правы. Действительно – почему? – и опрометью бросилась к выходу.
Постукивая пальцами по столу в такт развеселой мелодии, выплескивающейся из динамиков, я напряженно ждал, и мне показалось, что она уже не вернется, но тут же, увидев брошенную на стуле сумочку, немного успокоился. Я ждал и даже не пытался понять – почему она спросила про мое отношение к этим чертовым звонкам? Я боялся об этом думать – слишком невероятным представлялось мне объяснение.
– Все в порядке, – отрапортовала она, вернувшись, – давайте к делу? – добавила сухо.
– Конечно, – я уже не пытался балагурить и шутить. Достал очки, нацепил на нос, пока Женя вынимала из портфеля документы.
Мы славно поработали и через минут сорок все задачки были решены.
– Ну, вот, разобрались, – удовлетворенно заметил я.
– Вы уезжаете завтра? – между прочим спросила Женя, убирая бумаги обратно, в элегантный портфель.
– Нет, дня через два, – ответил я, – а что, есть какие-то еще вопросы?
Она так странно посмотрела на меня – долгим, тяжелым взглядом.
– Нет, что вы, я получила все ответы. Все правильно, – добавила, – все правильно… мы решили.
– Я провожу тебя?
– Нет! – она резко выпрямилась, прижала к себе портфель, словно защищаясь, – это лишнее, спасибо, я доберусь сама. Вы придете еще к нам до отъезда?
– Вряд ли…
– Тогда… – и снова этот взгляд, – тогда прощайте.
– Почему – прощайте? Я буду приезжать еще. До свидания?
– Вы не поняли, – ответила она тихо, – ничего не поняли, прощайте, – и бросилась к выходу.
Напуганный, растерянный, я сидел минуту, или две, и мысли одна абсурднее другой рождались в голове – а что, если она ко мне… неравнодушна? Быть этого не могло – потому что не могло и все! Я видел в окне, как она торопливо прошла, низко склонив голову, а может, мне только показалось, что ее силуэт мелькнул в толпе, но я бросился за ней и догнал! Схватил за локоть, развернул к себе:
– Женя!
– Да? – она смотрела под ноги…
– Женя, прости. Я обидел тебя чем-то, прости. Я не знаю, что…
У каждого человека, есть друг, или приятель, или родственник: кто-нибудь, кто умудряется позвонить или прийти всегда некстати. И у меня есть такой – Димка, Дмитрий Наумыч. Старинный друг, нежно любимый всей нашей семьей, прекрасный человек, но – он всегда появляется в самый неудачный момент. Вот и сейчас этот коренной житель Питера, домосед и сибарит, каким-то ветром оказался занесен на улицу, где мы разговаривали с Женей.
– Толька! – раздалось у меня над ухом, – Толян, ты ли это? Я иду, смотрю – ты, подумал, что мне мерещится! – Дима заключил меня в свои медвежьи объятья.