– Давайте-ка, еще раз медленно расскажите, как же вы дошли до жизни такой, – спросил я, чтобы прервать затянувшуюся паузу.
Она немного оживилась и стала рассказывать, а точнее, повторять то, что я уже слышал вчера. Но сегодня я уже не просто слушал, а задавал вопросы.
– Ну что ж… как вы в эту яму попали – ясно, а вот как выбираться будете?
Теперь она говорила с настоящим энтузиазмом, ее даже не смутил официант, принесший еду. Кивая и приговаривая «спасибо», она продолжала объяснять свой план, а я внимательно рассматривал ее. Нет, в моей голове не мелькало ничего похожего ни на похотливые, ни, тем более, страстные мысли, но мне было приятно смотреть на Евгению Владимировну, на Женю – она была молоденькой и… чистой, что ли. Я не знаю, как это объяснить! В ней не было той опытности, которую я бы назвал прожженностью. И я был готов поспорить с кем угодно, что ее любовные романы были или немногочисленны, или не очень удачны. Заметив, что уже не слушаю ее, я переспросил ее о чем-то, явно невпопад, она сбилась, запнулась и начала объяснять чуть ли не с начала. Теперь я слушал внимательно, на всякий случай уткнувшись взглядом в тарелку.
И даже тогда, в этот вечер, к концу которого мы стали немножечко ближе – по крайней мере она перестала меня бояться, я ничего не почувствовал, и сердце не дрогнуло, когда она, попрощавшись, ушла.
Мы условились, что я буду звонить ей сам на мобильный или вечерами домой: как заправские шпионы, мы решили не доверять пусть электронной, но все же почте.
Ночным поездом я уехал в Питер.
2
Странно, мысли о быстротечности времени приходят в тот момент, когда ты как раз замедляешься сам. Словно ты остаешься на берегу, а время – осязаемое и видимое – несется мимо. Возможно, дело как раз в несовпадении скоростей? Сейчас я с удивлением понимаю, что целых два месяца серого, унылого межсезонья, как-то по-особенному слякотного и неприглядного, мы с Женей только созванивались.
Я звонил ей в разное время и по тону научился различать, может ли она говорить или занята. Если она обрадованно выдыхала: «Анатолий Сергеевич!», я знал – она одна, и тогда мы говорили свободно и легко. Я позволял себе подшучивать над ней, почти невинно. Мне нравилось думать, что там, в Москве, она, стоя у окна и глядя на город, говорит со мной, и краснеет: «Вы меня совсем засмущали». Да, я смущал ее, я провоцировал, я играл во флирт. Играл! Это было всего лишь игрой! Я старательно не замечал, что жду не дождусь возможности позвонить ей и ищу повод для этого, что после разговоров с ней у меня настроение лучше и, как ни банально – крылья за спиной и десяток лет с плеч долой. Не замечал, не придавал значения…
А другие заметили. И прежде всего – Аня.
Я был слеп, удивительно слеп для человека, считающего себя мудрым, точнее – умудренным. И однажды, придя домой и тихо открыв дверь, я услышал, как жена говорит по телефону с подругой. Застыв в дверях – одна рука на косяке, другая на ручке – я слушал-подслушивал. Надо было, конечно же, хлопнуть дверью и прервать поток красноречия моей Королевы Анны, но я стоял тихо, не дышал и не шевелился.
– … вот именно! – взвился красивый грудной голос жены, – вот именно! Им можно все, нам – ничего. Ему скоро седьмой десяток! Вдумайся, пятьдесят семь! А он опять смотрит на сторону! Вот почему, ты мне скажи, мужчинам все прощается – и возраст, и морщины, и брюшко и… да все – были бы деньги! Да даже отсутствие денег простят! И любовницу в три раза младше – запросто! А женщины? Вот скажи, разве я выгляжу на свои пятьдесят пять? Вот-вот, мне никто больше сорока пяти, ну хорошо – сорока восьми не дает! Но я – старуха, все, моя песня спета, а Толя опять перед кем-то хвост распустил! Да я что – слепая? Не вижу? Он себя рассматривает в зеркале так… придирчиво! Он давно так не смотрел, еще недавно – побрился-помылся и вперед, на родную и единственно любимую работу, а теперь проводит времени у зеркала больше чем я! И пиво перестал пить! Следит за собой. А вид-то! Вид! Глупый-преглупый, счастливый вид, как у кота, дорвавшегося до сметаны! Нет, не имею представления, что это за сучка его соблазняет! Да-да, я надеюсь, что все это «прощальная гастроль», а если нет? Ой, Варька, сейчас молодые такие ушлые! Что им все наши терзания? Им только деньги дай! А если возраст солидный – так даже лучше – быстрее свободу получишь. Да… Хорошо, Иришка не такая, и Ромка у нее замечательный. У нас с ним такие отношения! Да, с зятем мне повезло... Вот еще бы Вадюшу женить удачно… Да, ой, на него просто охота! Да… да…