До дома я бежал и только сев, наконец, за компьютер, несколько минут назад, я почувствовал себя спокойнее и увереннее. Здравствуйте, мои призраки, как вы без меня, на чем мы с вами остановились?
– Я люблю тебя, какие еще тебе нужны ответы? – так сказала мне Женя, когда я спросил ее о том, хочет ли она жить со мной.
Ответ? Пожалуй, но меня он не удовлетворил.
– Женька, отвечай нормально!
– Нормально? – она переместилась ко мне на колени, задумчиво грызя яблоко. – Я хочу, но я боюсь поверить, что ты останешься со мной. Вот если бы в прихожей стоял твой чемодан, и ты бы сказал, что ты пришел навсегда, я бы ни секунды не размышляла, прыгала бы сейчас и визжала от восторга.
– А-а-а, без чемодана я тебе не нужен? – поглаживая ее по голове, спросил я.
– А ты останешься?
– Я еще не говорил с женой.
– Вот видишь…
– Я ехал домой, – я прижал Женьку к себе и говорил теперь еле слышно, – и думал о том, что больше так не могу. Не могу уезжать от тебя. Я каждый раз себя насилую, сколько можно? Дети выросли. Деньги… уж решу я как-нибудь этот вопрос. Только из-за чувства долга?
– Тебе лучше знать, почему ты всегда возвращаешься к ней…
– А я не знаю. И еще… все же, одно дело командировки, другое дело – переехать в другой город. Ты готова променять Москву на Питер? Работа – это не проблема, хочешь – ищи новую, хочешь – договаривайся на этой, а хочешь – не работай, пока у меня есть силы…
– Замолчи, – она взяла мое лицо в ладони, поцеловала, – какие глупости тебя волнуют!
Но я был настроен решительно или, правильнее сказать, я решительно настраивался на трудный разговор с Аней и сам себя распалял.
– Это не ерунда. Ты молодая, и тебе кажется, что… ну хорошо, работа – это ерунда, пусть. А родители? Что они скажут?
– Родители, – она нервно рассмеялась, слезла с моих коленей и подошла к окну, залезла на подоконник. – А что они скажут? Привыкнут, проглотят.
– Ты же их любишь.
– Люблю. Я тебе не рассказывала, но сейчас, видимо, пора. Мои родители хотели развестись, когда мне было лет пять. Я не знала, естественно, да и не развелись они. Вычитали где-то, что нельзя ребенку такую травму причинить. Они меня любили, очень, и ради меня сохранили семью. И десять лет мы жили в аду. У мамы был человек, которого она любила и у отца… Нет, ты не думай, Фрейд по мне не плачет: отец всегда выбирал девушек в возрасте. Да и вообще! Не в этом дело! На совершеннолетие они мне сделали подарок и все это рассказали. Мол, ты девочка взрослая, и тебе пора знать… Но самое интересное, что они разбежались, а потом, через три года, сошлись обратно. Ты представляешь? И живут теперь душа в душу! А я не могу их простить, не могу. Они хорошие, я знаю, но… в детстве у меня семьи не было, и я их так, как они меня жалели, жалеть не буду.
Она слезла с подоконника, отвернулась, я подошел к ней, повернул к себе.
В тот день Женечка выглядела ужасно: распухший нос, красные прожилки на белках, волосы перехвачены небрежно резинкой, спортивные штаны да мятая футболка с одним из этих идиотов Симпсонов, но для меня именно в этот момент не было никого прекраснее на свете, чем моя несчастная гриппующая Женька. Откуда только берется эта нежность, эта щемящая тоска, это желание заботиться и оберегать? И куда, почему это все уходит?
– Жень, после такого я удивляюсь, что ты кого-то к себе подпустила…
– Не знаю, на мой взгляд – ничего удивительного. Я научилась ценить то, что есть. Ты думал, я из-за благородства тебя не тороплю, не требую чего-то? Или думал, что я выгадываю? Глупо убеждать, но… я просто не заморачиваюсь на тему будущего – его все равно не спланируешь. Сейчас ты рядом – и хорошо.
– Я другой, я так не могу. Мне нужна вся ты, целиком. Я устал думать, с кем ты, что ты там делаешь в Москве, кого ты можешь встретить, как ты можешь измениться без меня и исчезнуть…
– Дурачок! Я могу и тут встретить кого-то…
– Я пойму, увижу, отпущу. Честно. Я сразу пойму, я знаю, какая ты влюбленная, теперь знаю. Но неизвестность меня убивает! Мне надо видеть тебя каждый день. Приходить домой и видеть твои вещи, вдыхать твой запах. Я хочу тебя всю, без остатка.