– Здравствуйте, Анатолий Сергеевич! – мне показалось, или в ее голосе была радость? Искренняя радость?
– Здравствуйте, Женя. Прекрасно выглядите, просто прекрасно.
Она уселась, и мы замолчали.
Привычка общаться по телефону делала свое дело: глядя друг на друга, мы оба испытали неловкость. Женя стала теребить край скатерти.
– Ну что докладывайте теперь лично. Что тут у вас? – иногда быть на «вы» – очень кстати. Евгения тут же, выпрямив спину, как прилежная ученица, стал рассказывать.
Я все это уже слышал, я все это знал – дела поправлялись, не так быстро, как хотелось, но неплохими темпами. Я знал и она, наверняка, знала – в моем вмешательстве и контроле не было больше никакой необходимости, но… но это предстояло сказать мне. Я мог сейчас, одним махом отпустить ее на волю, а мог по-хозяйски заявить, что буду наблюдать за ситуацией столько, сколько надо.
Я знал, правильнее было бы позволить молодым самим решать свои проблемы, уехать в Питер и жить спокойно, тем более – если что-то и случится, то именно ко мне за советом прибежит эта девочка, я знал, но не торопился озвучивать решение.
– Ты так много работаешь, – бросил невзначай, – остаются силы на клубы, танцы и прочие радости? Москва никогда не спит…
– Я, если честно, никогда не любила подобные развлечения, – она теребила бусы, накручивала на палец, отпускала и начинала снова, – нет, вы не подумайте! Я ходила… и на дискотеки и гулять… но когда есть работа и надо выбирать… нет уж, – она улыбнулась.
– Ага, значит предпочитаешь более интеллектуальные развлечения? – мне хотелось прямо спросить: «С кем ты, такая молодая и милая, ходишь по кабакам и музеям, или с кем не ходишь? Как тебе живется тут? Чем ты дышишь? Что тебя интересует?» Сейчас, сидя перед ней, я жалел, что за всеми пустыми разговорами, все два месяца, я забывал или не хотел поинтересоваться ей. Столько времени мы говорили, а что я знал о Жене?
– Ну… да, наверное. Мне кино очень нравится, особенно европейское. Оно такое… уютное…
– Значит кино? Какой последний фильм посмотрела?
Она принялась рассказывать про фильм, про героев, про их запутанные взаимоотношения, а я смотрел на нее, представляя, как ее губы размыкаются перед поцелуем, как она – эта такая невинная с виду девочка, стонет в пылу страсти. Как закатываются ее глаза, как руки нежно обводят овал лица того, кто рядом с ней…
Я смотрел слишком внимательно, и она смешалась, замолчала.
– Вы меня смущаете, – такая знакомая фраза на этот раз прозвучала по-новому волнующе.
– Смущаю, – легко согласился я. – Только чем?
Она смутилась еще больше. На такие вопросы отвечать она не умела. Пауза становилась осязаемой, и я сам перевел тему:
– Значит, любишь кино? Молодым людям с тобой, наверное, легко, – ах, как мне хотелось выведать у нее – есть ли кто-то в ее жизни, тот о ком можно сказать, что это «серьезное увлечение».
– Им со мной? Нет, у меня… у меня слишком высокие требования.
– Что так?
– Наверное, из-за фильмов. Там все так красиво, а в жизни… в жизни все оборачивается…
– Бытом?
– Ну да, все как-то… не так возвышенно.
Я удивился, я не ожидал от нее услышать такое. Мне становилось все более интересно. Образ, который я себе нарисовал, распадался, но меня это не расстроило – обрадовало и захотелось, захотелось узнать ее получше – эту маленькую девочку с невинными глазами, говорящую такие высокопарные вещи.
– А если я приглашу вас в кино? – я взял её руку, прикоснулся губами к тыльной стороне ладони. – Согласишься?
– В кино?
– Я понимаю, я стар и…
– Вы не старый! – слишком поспешно возразила она, но я ждал этого возражения.
– Ну, я не красавец и вряд ли похож на актеров…
– Знаете, а вы мне напоминаете одного английского актера, – ответила она с улыбкой.
– Тогда решено – идем в кино. Фильм выбираешь ты, кинозал – я.
– Договорились.
Как легко и просто оказалось это – назначить новую встречу.
Потом, усадив ее в такси, я шел по чарующе теплой Москве, вдыхал желто-сливочный воздух и сам себя спрашивал – зачем, зачем я все это делаю? Почему я не прекратил – прямо в ресторане - всю эту игру. Зачем? Вдруг она влюбится в меня? Молоденькие девочки склонны находить для грез не тех героев, что тогда? Что делать тогда? Но перед глазами снова было ее лицо, ее сияющие глаза, полуоткрытый рот, изящный изгиб шеи. Я никак не мог отделаться от мыслей о ней, но даже тогда я доказывал себе, что ничего ровным счетом не происходит…
Следующие несколько дней прошли в суете, привычной для каждого делового человека. Я ругался на московские пробки и на московские расстояния, я ругал себя за то, что не взял предложенную Вадимом служебную машину. Я выматывался так, что замертво падал, приходя в номер – даже поужинать сил не было. Анна звонила, выясняла, безрезультатно пытаясь скрыть свой интерес, что я делаю и с кем провожу «свободное время». Я огрызался – какое свободное время? Где оно и где силы, чтобы его куда-то на кого-то тратить? Я почти забыл о нашем уговоре с Женей. Она позвонила мне сама и напомнила. Какой радостью взметнулось вверх сердце, куда только делась одуряющая усталость? Но Жене, возможно, именно из-за того, что слишком велика была радость, я ответил холодно. Еще несколько минут и мы условились встретиться в субботу на Арбате. Стандартная программа для свидания – прогулка и кино. Но у нас же не свидание… Я был уверен – мы посидим в кафе, поговорим, посмотрим фильм и через день я укачу в Санкт-Петербург, а перед расставанием дам и ей, и Вадиму «вольную». Исчезну из жизни Жени. Так лучше, правильнее. Мне нравилась роль благородного дядюшки, опекающего молодую девицу, я упивался ею, вот только я совершенно упустил, что роли – это только роли.