С такими невеселыми мыслями он бродил по ярмарке. И вдруг услышал знакомый голос:
— Вода! Продается чистая прохладная вода! Один стакан — пять копеек!
Ванюк повернул голову и остолбенел: это кричал Вестр. Тихий, аккуратный Вестр, отличник и победитель всех школьных олимпиад по математике и физике. Может быть, единственный ученик в их классе, с которым Ванюк так и не нашел общего языка. Да и не хотел находить, потому что Вестр ему не нравился. Все он всегда делал как все, но как-то механически, без души. Только когда решал задачку у доски или доказывал теорему немного оживлялся. И еще Ванюк почему-то вспомнил недавний случай в поле, когда отец Вестра, Максим Иванович, куда-то возил колхозное сено, а Лариван чему-то усмехался…
Ванюк подошел к прилавку и бросил на него монету:
— Воды! Чистой и прохладной!
— Сейчас…
Вестр, даже не взглянув на него, зачерпнул кружкой воды из ведра, протянул и едва не выронил из рук:
— Ты?!
«Чего он так испугался?» — мелькнула мысль у Ванюка. Но, не придав этому особого значения, он спокойно взял из дрожащей руки Вестра кружку, выпил воду и тогда уже сказал:
— Привет… Ну и занятие ты себе нашел — водой торговать.
— А что особенного?
— А то, что стакан газировки стоит копейку, а ты обыкновенную за пять продаешь. Знаешь, как это называется?
Вестр, белый как мел, молчал. Вдруг резкий неприятный голос за его спиной сказал:
— Ты что заснул? Не видишь, люди пить хотят?
Только тут Ванюк заметил Максима Ивановича, который в пяти шагах от них торговал яичками. И вспомнил, что этот благообразный, всегда улыбающийся, со сладеньким голосом человек не раз забегал к их соседке, тетушке Кряхвине, купить свежие яйца…
— Здравствуйте, Максим Иваныч.
— А-а… — голос Максима Ивановича мгновенно изменился. — Никак, пионерское начальство? Очень приятно. Пришли поглядеть, как ваш пионер себя не жалеет для здоровья людей?
— Кто себя не жалеет для здоровья людей? — недоумевающе переспросил Ванюк.
— Вот он. — Максим Иванович ласково погладил сына по голове. — Я уж ему и так и сяк: зачем, мол, тебе эта вода? И таскать тяжело, и бог знает что подумать могут. А он: пусть думают, а мне людей жалко. Ведь они, сердешные, пить хотят… Верно, Вестр? Верно, говорю, сын мой?
«Человеколюб», не поднимая глаз, кивнул.
— А пять копеек — это чтобы оправдать дорожные расходы: ведь возить сколько стоит! Кстати, Вестр, ты торгуй… то есть утоляй человеческую жажду… А мы с твоим начальством еще поговорим.
Максим Иванович поманил Ванюка пальцем и, отведя в сторонку, ласково взял за пуговицу:
— Это правда, что ночью с нашей свинофермы пропал поросенок?
— А вы откуда знаете? — насторожился Ванюк.
— Да тут вся ярмарка уже знает! Шутка ли: такое преступление! А все почему? Безответственно расставляем кадры, товарищ пионерский руководитель! Эту Федору на пушечный выстрел нельзя было подпускать к свинарнику…
— Тетя Федора не виновата, — хмуро перебил его Ванюк. — А вора мы найдем.
— Мы? Значит, вы тоже участвуете в поисках?
Ванюк понял, что брякнул лишнее, и поправился:
— Взрослые найдут. Мы-то тут ни при чем.
— А, ну, конечно, не пионерское это дело, — закивал Максим Иванович. — А найти его обязательно надо. И судить всем народом.
На том они и расстались. Ванюк еще немного потолкался на базаре и, ничего толком не сделав, направился домой. Он уже жалел, что послушался совета Ларивана начать поиски с базара. Надо было прежде всего осмотреть место происшествия, поискать следы и т. д. Так поступали настоящие сыщики в кино. А он и его приятели оказались жалкими любителями. И только он подумал о приятелях, как увидел их. Палля и Гриша шли другой дорогой, но на развилке столкнулись с Ванюком.
— Ну и встреча! Ты где был? — вместе закричали они.
— Вас искал. А вы где?
— А мы, — друзья смущенно переглянулись, — мы вообще-то в цирке были…
— М-да… — Ванюк хотел было сказать им пару теплых слов, но сдержался: сам виноват. Вместо этого он рассказал о встрече с Вестром и Максимом Ивановичем.