Получили твое письмо. Класс поручил ответить мне. Наш отец хорошо знает Лаврентия Васильевича. Когда он вернулся с войны, прикидывался раненым, работал шофером в церкви. Попа возил. Позже сам стал попом. Однажды он пришел на службу пьяным и начал купать детей в холодной воде. Двое из них после такого крещения погибли. Позже его посадили в тюрьму. После освобождения его в церковь не принимали. Служители церкви снабдили его деньгами, и он ходил по деревням и агитировал народ, чтобы те шли в церковь. Где только не побывал он! Потом скрылся.
Теперь он, значит, в ваших краях? Будьте с ним осторожнее.
С приветом Коля КИРИЛЛОВ».
…Неладное творилось в доме у Васи. Давно уже не слышно смеха матери, теперь нередко глаза у нее были красные от слез. Она никогда не жаловалась сыну, но Вася и сам не маленький — видел, что жизнь ее с новым мужем не задалась.
Лаврентий в последнее время почти не бывал дома, а когда приходил, сидел сычом: Вася порой ловил его тяжелый, ненавидящий взгляд. Когда глаза их встречались, на лице отчима появлялась вымученная улыбка, он изо всех сил старался держаться с пасынком по-доброму, и Вася знал почему — боялся его Лаврентий, очень боялся. Конечно, он догадывался, что Вася рассказал председателю и про березу, и про деньги, которые приносил ему Петрусь. А совсем недавно, поздно вечером, Васю разбудил лай Камбура. Он приподнялся на локте и выглянул в окно.
— Цыц, Камбур, цыц, свои! — уговаривал Лаврентий собаку.
Камбур, ворча, полез под крыльцо.
«С чего это Камбур его не признал?» — удивился Вася, но тут же понял — отчим был не один.
— Напортил ты все, Лаврентий, — говорил кто-то незнакомый. — Зачем было приносить детей на кордон? Обещал — ни одна душа не узнает, а вышло — вся деревня языки чешет, мол, чуть детей не уморили, душегубы.
Лаврентий бормотал что-то невнятное, кажется, пытался оправдаться, но тот же голос продолжал:
— Что деревня! Весь район об этом болтает. Никто ко мне идти не хочет. А что мне прикажешь делать? Специальности нет, образование четыре класса. Где я такие заработки найду? Да и тебе не поздоровится. Догадываются небось, что ты меня сюда привел, глядишь, и до твоих дел доберутся!..
«Да это поп, — догадался Вася, — который у деда Ехрема детей крестил!»
— Тише ты, чего там расшумелся! — не выдержал Лаврентий. — Скажи лучше, куда чемодан спрятать?
— На старом месте у оврага. Дед Ехрем и привезет. Прощай пока, не провожай, сам дорогу найду.
Вася слышал, как Лаврентий прокрался в избу, кряхтя, улегся на лавку. Долго вздыхал, ворочался: не спалось, видно, и ему.
А Вася не мог дождаться утра — хотелось скорее бежать к председателю.
С ПОЛИЧНЫМ
— Притормози-ка, друг. Что-то, видать, случилось, — поежился пассажир, сидевший на заднем сиденье.
— Пожалуйста.
Пассажир вылез из машины и скрылся в кустах.
В машине остались двое: шофер и второй пассажир — дед с черной бородой. Сидели молча.
«Тик! Тик! Тик!» — тикает счетчик. Что ему — он знает свое дело: раз мотор работает — надо считать. Через некоторое время цифры на счетчике меняются: раз! — следующая, раз! — и следующая.
«Тик! Тик! Тик!» — считает счетчик. Пассажир не возвращался. Шофер недовольно завозился:
— Деревня уже рядом. Доехали бы.
— Ишь ты какой! Как разговаривает…» Вот ограбят если тебя на обратном пути, тогда что скажешь? — неожиданно заругался дед, глаза его недобро блеснули.
— Вы не обижайтесь. Я же просто так сказал. Счетчик на это не смотрит, деньги считает, — улыбнулся шофер.
— Сколько с нас? Некогда ждать — так поворачивай и валяй. А нам не впервой шагать по земле — сами дойдем. На, держи червонец — и на пиво тебе останется… — Дед вылез из кабины: — Открой багажник!..
— Простите, дедушка, если обидел, — смутился шофер, никак не ожидавший такого оборота дела.
— Знаем. Не до человека вам, лишь бы деньги были. На, держи! — сунул ему мятые бумажки дед. Сам вытащил из багажника чемодан и небольшой ящик и поставил их на землю.
Шофер хотел было помочь, дед только рукой махнул:
— Обойдусь как-нибудь!
— Ну что вы, как же я брошу вас в лесу? И товарищ ваш пропал, — попытался успокоить расходившегося старика таксист. — Садитесь, садитесь. Довезу до деревни.
— Я с вами рассчитался. Езжайте, езжайте!
Дед взял в руки чемодан и ящик. Тяжелые, видимо: шагнул дед два-три раза и пошатнулся, но тут же выпрямился и упрямо двинулся вперед.
Таксист, так и не поняв, чем он так уж обидел странного пассажира, удивленно смотрел ему вслед. Не выдержал — крикнул: