http://bspu/node/1235
Часть II
Улус Джучи. Истоки
Монгольское завоевание восточного Дешт-и-Кипчака и Юго-Западной Сибири, начавшееся с разведывательных рейдов их отрядов в 1205 году и продолженное большим походом Джучи против «лесных народов» в году 1207, подходило к своему логическому завершению. Зимой 1223/24 годов Чингис-хан, удовлетворенный разорением и подчинением большей части Государства хорезмшахов, «двинул войска в возвратный путь» [49, с. 325; 34, с. 130]. Местом первоначального сбора своих армий, направляющихся на восток весной — летом 1224 года, монгольский властелин избрал правобережье Сейхун, где на равнине Кулан-баши, в нескольких переходах от Сайрама, должен был состояться курултай [17, с. 257; 43, с. 144], на котором он намеревался отдать ряд важнейших распоряжений, касавшихся как завоеванных земель, так и земель, подлежащих завоеванию.
2.1. Курултай в Кулан-баши
Курултай 1224 года собрал весь цвет монгольской знати: на нем присутствовали близкие и дальние родственники, соратники и полководцы Чингис-хана. Именно там Субэдэй и Джебэ докладывали каану о результатах совершенного ими похода на запад, именно там, на большом съезде «у реки Фенакейской [Сыр-Дарьи]» [17, с. 257], подразумевавшем пышные приемы, бесконечные пиры и роскошную ханскую охоту, великий каан, направляя поводья своих туменов в Главный юрт и предварительно поставив «по всем городам Сартаульского народа охранных воевод и даругчинов» [27, с. 189], решал судьбу не только Дешт-и-Кипчака, то есть степного пространства, необходимого завоевателям в качестве территории для ведения кочевого хозяйства, но и всего «Западного края», включая и Русь, и Центральную Европу, и земли к северу от Яика.
Однако главным политическим актом, совершенным на курултае в Кулан-баши, следует считать официальное провозглашение нового государства — Улуса Джучи. Государство это, хотя и находилось пока в стадии формирования, да еще к тому же под жестким сюзеренитетом центральной власти, самим фактом своего рождения открывало новую страницу в истории Евразии. Примечательно, что «виновник торжества» — Джучи — не был замечен в числе царевичей, незамедлительно явившихся в ставку Чингис-хана. Так, Рашид ад-Дин сообщает по этому поводу следующее: «Когда он (Чингис-хан. — В.З.) дошел до реки Бенакета [т. е. Сыр-Дарьи], все сыновья, за исключением Джочи, собрались у отца и они устроили там курултай» [40, с. 226]. Тем не менее каан, находясь еще «в пределах Самарканда (зимой 1222/23 годов. — В.З.) послал к старшему сыну своему Туши гонца с приглашением приехать туда (по-видимому, на место проведения будущего курултая. — В.3.) из Дешт-и-Кипчака и позабавиться охотой» [17, с. 257]. Судя по дальнейшему ходу событий, Чингис-хан не был отсутствием Джучи ни удивлен, ни тем более возмущен. Надо полагать, что Джучи задержался в Деште не из-за сепаратистских настроений, а по причине улаживания проблем с местными племенами, недаром «свирепые псы», возвращаясь на восток, встретились с ним где-то за Яиком. Чингис-хан не мог об этом не знать, тем более что Джучи, и, конечно же, с разрешения отца, еще в разгар Сартаульской кампании «ушел в свое становище [утрук] и улус» [40, с. 257], где, по всей вероятности, и занимался с высочайшего соизволения государствоустроительством.
Как бы там ни было, но вскоре, как сообщает нам Джувейни, «Туши, старший сын Чингиз-хана… явился на поклон к отцу… прибыл к нему к пределам Кулан-баши», причем «в числе подношений он подарил отцу 20 000 серых коней» [17, с. 257]. Абу-л-Гази более помпезен: по его словам, Джучи «прибыл к отцу своему» и «привез ему богатые дары; коней доставил он в дар сто тысяч: из них двадцать тысяч были серые, двадцать тысяч были сивые, двадцать тысяч гнедые, двадцать тысяч вороные и двадцать тысяч чубарые. Хан со своей стороны изъявил свою любовь и ласку к Джучию» [1, с. 143]. По-видимому, на том же курултае, уже по сведениям Казвини, Джучи «вверены были область Хорезм, Дешт-и-Хазар, Булгар, Саксин, аланы, асы, русские, Микес, башкирды и те пределы» [17, с. 274]. Казвини вторит более поздний источник — «Родословие тюрок» («Шаджарат ал-атрак»): «…после завоевания Хорезма, по приказу Чингиз-хана, Хорезм и Дешт-и-Кипчак от границ Каялыка до отдаленнейших мест Саксина, Хазара, Булгара, алан, башкир, урусов и черкесов, вплоть до тех мест, куда достигнет копыто монгольской лошади, стали принадлежать Джучи-хану, и он в этих странах утвердился на престоле ханства и на троне правления» [17, с. 387–388].