В этот провинциальный город они переехали с мужем совсем недавно. Когда Артёму предложили на год возглавить кафедру в Университете, Ирина уже ждала ребёнка. Артём решил попробовать себя на новом поприще, и они на год переехали в провинцию. В июле Ирина родила Фёдора, а в сентябре Артём забрал их из Москвы и привёз в обустроенную квартиру, которую предоставили на время работы.
Квартира находилась в центре города по московским меркам совсем не далеко от Университета. Напротив их жилища располагался недавно построенный деловой и торговый центр, угол которого выходил на перекрёсток бульвара и переулка.
Ирина как-то заглянула внутрь центра и удивилась, что в четырёхэтажном здании действовал не только лифт, а прямо напротив входа ещё работал эскалатор. Наверху справа от эскалатора виднелось что-то непонятное, украшенное большой рекламой «Лавка чудес». Почему непонятное? Лавка, значит, что-то продают. По бокам от эскалатора стояли искусственные деревья с неосыпающимися золотисто-багряными пластмассовыми листьями. Пластмасса не раздражала, потому что теплые солнечные цвета согревали торжественно-холодное фойе. Сверху свисали огромные люстры в виде шаров.
Вот тогда Ирина и посчитала фирму целующихся голубков преуспевающей, потому что далеко не все смогли бы арендовать офис в самом центре города в столь шикарном новом доме, где на второй этаж поднимаются на эскалаторе.
Справа и слева от входа уютно разместились маленькие кафе, в витринах которых соблазняли крошечные пирожные, украшенные клубникой, орехами и шоколадом. Ирина даже как-то зашла внутрь здания с коляской, и, пока любимый Фёдор сладко спал, выпила молочный коктейль. Из окна кафе виднелся пешеходный бульвар, по которому осенью мамочки гуляли с детьми, а повзрослевшие дети катались на роликах или досках с колёсиками.
Первый снег выпал ещё в ноябре, припорошил деревья и растаял. И лишь в декабре снег покрыл землю белым ковром, который сравнял в правах и скрыл под собой и гранитную терракотовую плитку, и тёмно-серый асфальт. Они с Фёдором в часы сна гуляли там: от дома до парка и обратно.
В одну из таких прогулок Ирина увидела, как знакомая парочка садилась в тёмно-синюю иномарку. Вот тогда она и рассмотрела целующихся получше.
Мужчине было лет за сорок. Чёрное велюровое пальто было не застёгнуто. Тёмные с проседью волосы стояли, как у ёжика. Цвет глаз Ирина не рассмотрела. Выглядел он очень довольным жизнью, из здания вышел степенной походкой, как хозяин. А блондинка была значительно моложе, до тридцати лет, в коричневой норковой шубе, подхваченной пояском, и в модельных туфлях.
Ирина особо отметила летние туфли, значит, женщина уверена, что по пути её не оставят на снегу, а довезут до тёплого дома. Сама Ирина на машине зимой, хоть с кем, ездила в сапогах.
Мужчина открыл перед блондинкой дверь машины. Та помедлила садиться, что-то смахнула с воротника пальто мужчины, на что тот улыбнулся, но тут же насупился и строго сказал:
– Лиз, садись быстрее. Надо успеть пообедать дома до заседания.
– Борис, ну что ты сердишься? Посмотри, я белая и пушистая и уже тебя жду.
Теперь имена были известны: Борис и Лиза, и сентиментальный сериал можно было смотреть дальше. Ну вот, Ирина угадала, это муж с женой, поехали домой обедать. Надо как-нибудь поговорить с Артёмом, может, и он будет заезжать домой на обед.
Вечером Артём рассказывал Ирине о работе: то ли злился, то ли жаловался на какую-то Степановну из ректората, которая достала его своим контролем. Потом вспомнил, какие смешные истории происходили со студентами и студентками. Вместе посмеялись. Ирина рассказывала о маленьких победах Фёдора. Она, уже привыкшая к необычности происходящего за окном, со смехом рассказала мужу:
– Смотри, у нас за окном идёт нескончаемый дневной сериал, – и даже показала то окно.
Артём пошутил:
– Надо Степановне это в картинках показать. Вдруг поймёт, что мне надо ездить в обед к жене, чтобы та целовалась, а не смотрела за поцелуями. А я из-за её глобального контроля в обед если не работаю, то отчитываюсь.
После этого разговора Ирины с мужем прошла неделя, когда Ирина увидела, как в назначенное время поцелуев в комнату вошла совсем другая женщина. Это была решительная брюнетка в светлой шубе.