Нет, ну это не справедливо, у дурёхи Машки есть всё, и муж красавец и богатство и диковины всякие. Все самые знаменитые художники в мире её портреты пишут, а она – Марфа умная и красивая сидит в девках и достанется, скорее всего, какому ни будь старику. Вот если бы Машка умерла, и Петенька решил жениться на следующей более молодой и красивой сестре, к тому же такой разумнице.
В конце июля Марфа как-то увязалась перед вечерней с матерью к травницам, той надо было в третий раз за день пить отвар. Марфа попала в этот терем первый раз, и когда увидела трёх старух в окружении всевозможных горшков и чугунков, то поняла, что ей нужно сделать, чтобы исправить несправедливость. Она отравит Машку. И тогда, погоревав немного, Петенька непременно женится на ней.
На следующий день она вышла с сенной девкой Глашкой якобы прогуляться. Вот интересные правила заведены в Вершилово, любой может спокойно ходить по городу, хоть девка обычная, хоть дворянка, без всякого сопровождения, иди себе одна куда хочешь, никто тебе и слово не скажет, и даже не подумает, что это девице незамужней невместно. У терема колдуний сердце Марфы бешено забилось, и она уже хотела повернуть назад, но образ Петеньки стал перед глазами, и она решительно толкнула дверь. В горнице на втором этаже была только одна ведьма, самая старая и самая страшная с крючковатым костистым носом, ну настоящая ведьма.
– Мне нужна отрава, – с порога заявила Марфа бабке.
– Зачем тебе, девица? – на ломаном русском спросила колдунья.
Так она ещё и немка, тем лучше, решила княжна.
– Держи, вот, десять рублей, – Марфа протянула немке золотой червонец, подарок Петруши, – и не спрашивай ничего, а дай мне зелья.
Ведьма загадочно улыбнулась и ушла из горницы. Марфа хотела было убежать, пока это возможно, но сдержала себя. Через пару минут вернулась колдунья и протянула княжне стеклянную маленькую бутылочку, что делали на стекольном заводе Петруши для новомодных духов. В бутылочке наполовину было коричневой жидкости.
– Как это действует? – собрав последние силы в кулак, синими губами произнесла Марфа.
– Добавишь в чай всё до капли, человека через час вырвет, потом пронесёт, потом ему полегчает и он уснёт, а утром уже не проснётся. А ты хорошо подумала, девица? – ведьма хоть и говорила с акцентом, но ехидные интонации Марфа уловила.
– Хорошо, ещё как хорошо, – она на каблуках повернулась и, забрав, стоящую в сенях Глашку, уверенным шагом направилась домой.
Событие двадцать седьмое
Князь Баюш Разгильдеев получил царёву грамоту в своём имении Рындина. Чепкун – младший сын князя сейчас у Петра Дмитриевича Пожарского воинскую науку постигает, вот и приходится за хозяйством Баюшу самому присматривать. Старший – Богдан, после похода на шведов снова сидит в деревне Княжья и там хозяйствует. За весну и большую часть лета князь успел не мало. Он купил всем своим крестьянам по корове. В Княжьей насчитывалось двадцать восемь дворов, самое большое поселение в округе, в Рындине дворов чуток поменьше, девятнадцать было, да князь купил в Казани двух печников с семьями, получилось двадцать одна семья. Вот пятьдесят коров Баюш и купил, одну тёлку определил на свой двор, будет пробовать сыр делать, как отелится корова и молоко появится.
Кроме того он распределил полученных лошадей от Пожарского по дворам и докупил в Казани недостающих с тем расчётом, чтобы и лошадей было по две в каждом дворе. Посеяли яровые, причём с двумя то лошадьми во дворе подняли прилично целины. Туда на свежую земли, и посадили "полуяровку". Рожь отменная должна получиться уже сейчас в конце июля видно.
В Рындине за эти три месяца успели силами трёх нанятых плотников, да купленных печников поднять пятнадцать домов по образцу вершиловских. И даже бани князь своей мордве построил. Только крыши пока крыты не черепицей, а тёсом, но черепицу потихоньку начали формовать и сушить пока на солнце, формы Пётр Пожарский дал, зимой время появится, обожжём.