От вас, Николай Павлович, мы бы попросили помочь нам контактами с вашими азиатскими агентами. Я знаю, насколько сильны они в окружении эмира Афганистана Шир‑Али. В нашей истории через год начнется новая, вторая по счету Англо‑Афганская война. Она будет вызвана недовольством британцев российским влиянием в Афганистане.
В 1880 году англичане будут разбиты под Майвандом. Надо сделать все, чтобы они в этот раз были не только разбиты, но и полностью уничтожены. России следует более активно поддерживать афганцев. Ну, а Югороссия сделает все, чтобы британцам стало неуютно в Индии. Захват контроля над Суэцким каналом ‑ из числа этих акций. Потеря Индии ‑ этой "Жемчужины Британской короны", станет страшным ударом для королевы Виктории.
Игнатьев раскрыл свой блокнот, ‑ Александр Васильевич, я подумаю ‑ чем вам помочь. Я много работал на Востоке, и считаю, что принимая решения о каком‑либо воздействии на политические процессы, происходящие там, надо тщательно взвешивать возможные последствия. ‑ Уж поверьте мне!
‑ Верю, Николай Павлович, верю, ‑ кивнул я, ‑ как говорил у нас один знаток азиатских реалий: "Восток ‑ дело тонкое!". Тем более что у нас есть специалисты по Афганистану. Полковник Бережной из их числа.
‑ В общем, Александр Васильевич, ‑ подвел итог нашей беседы граф Игнатьев, ‑ я понял, что у нас появилась возможность проводить согласованные и успешные акции в других государствах. Надо создать что‑то вроде координационного совета наших, как вы их называете, "спецслужб", и все последующие акции планировать с учетом наших возможностей и ваших знаний будущего. Ну, и технические возможности ваши много стоят. Так что, уважаемый Александр Васильевич, жду вашего человека у себя в самое ближайшее время. ‑ Всего вам доброго.
‑ До свидания, Николай Павлович, ‑ попрощался я с графом Игнатьевым. Когда плазменный экран потух, я сел в мягкое кресло, и в своем походном блокноте стал набрасывать варианты проведения грядущих силовых акций против британцев. ‑ Эх, ребята, знали бы вы, с кем связались! Джеймсы бонды недоделанные...
Получив известие о прибытии в наш лагерь германского канцлера Отто фон Бисмарка, я решил заглянуть к милейшему Николаю Павловичу. У нас была с ним договоренность о том, что накануне встречи с "железным канцлером", мы переговорим, чтобы еще раз сверить наши позиции в предстоящих переговорах. Бисмарк был опытным дипломатом, и малейшая несогласованность в наших с графом заявлениях были бы канцлером замечены, и истолкованы не в нашу пользу.
До официальной беседы оставалось еще минут сорок, и времени для беседы с Игнатьевым было предостаточно. Я помнил, что граф недолюбливал немцев, поэтому я попросил его на время убрать в сторону свои симпатии и антипатии. Я уже выложил перед ним ретроспективу наших будущих конфликтов с Германией, которые ослабили два наших государства, и от которых выиграли лишь наши заклятые враги.
Интересно, с какими предложениями приехал к нам Бисмарк? ‑ Ведь не из простого любопытства он помчался на Дунай, по дороге во Львове вылив ушат холодной воды на Андраши. Во всяком случае, австрийские информаторы Игнатьева достаточно подробно описали то, как прошла встреча. После общения с Бисмарком Андраши выглядел уныло. Он помчался докладывать о своем провале императору Францу‑Иосифу, после чего австрийский представитель при Ставке генерал Бертольсгейм стал увиваться вокруг меня, рассказывая о "вековой дружбе Австрии и России", и намекая на немалые для Югороссии преференции, в случае налаживания добрососедских отношений между нашими державами. Я терпеливо слушал "нанайские песни" австрийца, кивал ему, но не говорил ему ни да, ни нет. Посмотрим, что он скажет, после нашей встречи с Бисмарком.
Игнатьев, в общем‑то был согласен со мной, только советовал быть осторожным с канцлером, и выкладывать перед ним все карты. Поэтому мы решили провести встречу с Бисмарком в палатке, подальше от лишних глаз и ушей. Периметр охраняли казачки и наши "пятнистые", которые уже успели заслужить уважение среди здешнего бомонда.
Я ждал встречи с "железным канцлером" с любопытством и некоторым трепетом. Еще бы ‑ САМ Бисмарк! Тот самый, о котором писал Валентин Саввич Пикуль! И надо признаться, что наш гость меня не разочаровал.
Выглядел Бисмарк весьма внушительно ‑ плотный рослый дядечка, с мощными усами и громким голосом, от которого буквально звенело в ушах. Впрочем, как мы потом убедились, когда надо он говорил тихо, так что желающие подслушать нашу беседу, а такие были, остались в неведении о содержании нашей беседы. Она, действительно, оказалась весьма содержательной.
Для начала Бисмарк на хорошем русском языке поприветствовал нас, и поздравил с блестящими победами на суше и на море. Потом он, не дав нам опомниться, вручил мне высший военный орден Германской империи "Pour le Merite". А графа Игнатьева наградил орденом "Черного орла".
После этого начался сам процесс охмурения. Бисмарк долго рассказывал нам о том, каким благом для наших стран стало бы установление дружеских, можно сказать, почти союзнических отношений. В общем‑то я был с ним согласен. Действительно, Германской Империи, Российской империи, а так же и Югороссии, лучше торговать, чем воевать. А если при этом стороны будут не забывать о своих меркантильных интересах, кои не войдут в противоречие с интересами партнера, так это будет совсем прекрасно.
‑ Господин канцлер, ‑ обратился я к Бисмарку, действительно, между пока нашими странами нет серьезных противоречий, из‑за которых может возникнуть угроза вооруженного конфликта. Тем более, что подобный конфликт будет лишь на руку некоторым из наших недоброжелателей. Мы понимаем озабоченность Германской империи неожиданно быстрым восстановлением своего военного потенциала Французской республикой. И мы помним вашу фразу, господин канцлер, что Германия, стремясь к миру, вынуждена готовиться к войне.
‑ Да, господин Тамбовцев, ‑ сказал мне Бисмарк, ‑ вы правильно процитировали мои слова. Действительно, из‑за своего расположения в центре Европы, Германия вынуждена постоянно посматривать на Запад и на Восток. И если на Востоке у нас были хорошие и добрые соседи, то с Запада на наши земли все время приходили захватчики, мечтавшие отобрать у тихого и вежливого Михеля последнюю кружку пива. Вспомним того же Наполеона, который заставил бедных немцев тащиться с его Великой армией на Москву. Многие из них оставили там свои кости. Но мы горды тем, что вместе с победоносной русской армией сражались и прусские войска, и наши знамена были подняты вместе с вашими над поверженным Парижем.
А последняя война? ‑ Ведь не мы напали на Францию, а она на нас. И не наша вина в том, что французы оказались плохими вояками, и наша доблестная армия уже знакомой дорогой снова пришла в Париж.