Гретхен шла домой, радуясь тому, что под таким ливнем никто не поймет по размазанной косметике, что она плакала. Проскользнув в душ, она разделась и в очередной раз принялась рыдать и царапать на себе кожу, сплошь покрытую багровыми следами в тех местах, которые надежно скрывала одежда: он всегда делал ей больно. В очередной раз застирывая это проклятое чёрное белье, на котором постоянно оставались мерзкие разводы, она роняла горькие слёзы обиды и унижения на уже ставший ненавистным кусок шёлка с кружевом. Мечты куклы Гретхен, малышки Гретхен разбились, разлетелись, когда неумолимый человек с ледяными глазами выставил её, встряхнув за загривок, как нашкодившую собачонку, и передал в руки этому монстру. Предыдущий начальник, или как они прозвали его, херр Лысый никогда не заходил дальше сальных комплиментов, шлепков по заду да угроз по блату устроить в бордель. Берг же не делал комплиментов, не приставал и не предлагал сменить работу. Он просто брал.
И теперь Гретхен Мозер не видать ни нормальной семьи, ни детей, ни шансов вырваться из этой клоаки. Главное, не понести — а об этом Берг тоже не заботился. У него было четверо законных детей — и кто знает, сколько ублюдков?
Ева несколько раз заходила к ней, но Гретхен почему-то не решалась выйти к подруге и посмотреть ей в глаза. Иногда очень хотелось прийти и рассказать всё-всё, вылить наполнившую её боль горькими слезами, но было чертовски стыдно. Чтобы на неё, некогда порядочную девушку пусть и из не самой лучшей семьи, показывали пальцем и говорили, что гулящая? А тем более Ева. Ева казалась Гретхен живым воплощением морали и благочестия, вечно серьёзная, из тех, кого зовут синими чулками и серыми мышками, она интересовалась скорее книгами, нежели юношами и мужчинами. Что она ей скажет? Что чего ещё можно было ожидать, столь нетерпеливо ожидая принца на белом коне, крася губы этой помадой и так завивая волосы?
Она вылезла из-под струй воды и, обмотавшись полотенцем, скользнула в свою комнатушку. Проснувшийся отец начал с грохотом шарить по всем шкафам и одежде в поисках выпивки или денег на неё. Гретхен заперла дверь и на всякий случай придвинула к ней комод, спешно проверив трясущимися руками, что злополучное чёрное белье не осталось в ванной, где оно, не приведи всевышний, могло попасться на глаза отцу или братьям. С досадой и примешанным к ней маленьким росточком чувства противоречия, Гретхен поняла, что ей так и не удалось отстирать с ни в чем не повинного шёлка тошнотворную смесь спермы и крови. А наутро, согласно расписанию этого похотливого мерзавца, ей как назло снова надлежало быть в этих чёртовых трусах, достойных никак не молодой благочестивой немки, а продажной девки. Что ж, либо сегодня её убьет отец, у которого кончилась выпивка, либо завтра Берг, к которому она придет в бежевом. И она не знала, что хуже.
Комментарий к Глава 11: In flagrante delicto/С поличным
(1) Инфлюэнца — грипп.
(2) В “Завоевателе Шамбалы” уже поговаривали, что горестном положении Германии повинны евреи и цыгане.
========== Глава 12: Anguis in herba/Змея в траве ==========
Комментарий к Глава 12: Anguis in herba/Змея в траве
Змея в траве - эвфемизм к скрытой опасности
He waits in the dark
For the scent of anger or hate
He hides behind ignorance
And it’s never for long that he has to wait
A gentle caress
Is enough before fear takes a hold
The warning signs come far too late
By then he’ll have captured your soul.
Arena «Butterfly Man».
— Вам совершенно не надобно следить за дорогой, херр Кимблер, — в ложной мягкости чувствовалась неиллюзорная опасность. — И, уверяю вас, херр Мюллер прекрасный водитель, — продолжал улыбаться Флориан Беккер, бухгалтер BASF, состоявший в обществе Туле и однажды наконец пригласивший Зольфа на собрание. — В наши непростые времена любое неугодное сборище интеллектуальных людей могут окрестить изменниками и предателями. Это не значит, что мы не доверяем персонально вам — мы не доверяем никому.
— Разумеется, — Зольф растянул губы в ответной лицемерной ухмылке, — я удивлён лишь тому, что вы не завязали мне глаза.
Беккер мелодично рассмеялся, выказывая уважение своевременной остроте. Все их общение более всего напоминало вальсирование босиком по хаотично рассыпанному битому стеклу: изволь поддерживать светскую беседу, но и смотри под ноги — по следу крови тебя легко учует затаившийся хищник.
Машина свернула на явно прилегающую территорию и, прошелестев по гравию шинами последние несколько метров, остановилась. Беккер вышел из машины и открыл дверь со стороны Багрового.
— Руки не подам, уж не обессудьте, — на его лице играла самая приветливейшая из улыбок, серые глаза же были холоднее льда.
— Премного вам на том благодарен, — Кимбли склонил голову в полупоклоне и, выйдя из машины, надел неизменную шляпу, и огляделся.
Его взгляду предстал большой и, судя по архитектуре, явно старый особняк в отличнейшем состоянии. К крыльцу вела аккуратнейшая освещённая дорожка, ответвления от которой терялись в февральских сумерках, но, похоже, уходили в благоустроенный сад.
— Следуйте за мной, — Беккер направился вперёд. — Сегодня вы будете не единственным желающим причаститься того, что скрывают за собой учёные умы сего общества.
Гостиная была полна людей. По большей части это были мужчины средних лет в смокингах, однако цепкий взгляд бывшего государственного алхимика не смог не задержаться на нескольких дамах. «Что же ищут здесь они? — думал Зольф, продолжая скользить взглядом по пришедшим. — Эликсир вечной молодости? Или способ стяжать власть в собственных хрупких руках, украшенных драгоценностями?» Впрочем, их присутствие здесь позволяло ему всерьёз задуматься о введении в общество своей пока ещё единственной сообщницы — и это было хорошо. Но вот разузнать, ради чего среднестатистическая немка пойдёт искать членства в подобном обществе, было бы вовсе не лишним для их дела. Пока же он чувствовал себя как белая ворона в самом прямом смысле данного выражения. Хорошо, что Ласт удалось уговорить его хотя бы на светло-серый вечерний костюм, вопреки всем канонам моды этого мира.
— Херр Кимблер! — кажется, это была первая искренняя улыбка в его адрес за сегодняшний вечер.
— Добрый вечер, Хельмут, — Зольф с готовностью пожал протянутую длинную влажную руку. — Что же вы, снова в неофитах? — он слегка приподнял бровь.
То ли Хельмут Шлезингер был слишком наивен и юн, то ли попросту глуп — конечно, Кимбли склонялся ко второму варианту, хотя не исключал и того, что этот малый не так прост, как кажется, и ведёт двойную игру — но, как удалось выяснить Зольфу, он стремился влиться в общество уже давно, не раз попадал на собрания для неофитов, но дальше дело не шло. Упорный Шлезингер не сдавался, и вот в этот раз он снова явился сюда.
— Сегодня новеньких совсем мало, — вздохнул Хельмут. — В прошлый раз было больше. Но и из лидеров никого нет пока…
— Много знакомых тебе лиц? — полюбопытствовал Зольф.
Ему не слишком хотелось примелькаться кому-то значимому рядом с неудачником Хельмутом.
— Не особенно, — помрачнел Шлезингер.
— Херр Кимблер, вот вы где, я искал вас, — к ним приблизился Беккер под руку с высокой белокурой девицей. — Не желаете составить нам компанию? Фройляйн Анна чрезвычайно интересовалась динамитом…
— Динамитом? — слегка снисходительно переспросил Кимбли.
— О, вы же знаете, моё дело — считать деньги и вести отчетность, Зольф, — понизив голос, почти рассмеялся Флориан, — а уж в этих ваших взрывчатых веществах… Поверьте, фройляйн Анна разбирается в этом значительно лучше меня. Так что, с вашего позволения…
Счетовод моментально растворился в толпе, оставив спутницу на попечение Багрового.
Фройляйн Анна более всего напоминала фарфоровую куклу с бережно нарисованными бледной пастелью губами и прозрачными, словно капли ключевой воды, глазами-бусинами, обрамлёнными светлыми ресницами. Такие опаснее прочих: не воспримешь ее всерьёз, и всё, что ты при ней скажешь или сделаешь, тут же ляжет в аккуратной папке на стол к кому надо. Разумеется, со всеми подробностями.