— Вы что-то знаете об обществе Туле? — решил взять быка за рога Эд.
Исаак предвидел этот вопрос — он был наслышан о братьях от Хаусхоффера. По всему выходило, что они, скорее всего, знают и о бомбе.
— Да, и даже был вхож в него, — вздохнул он. — Но в последнее время меня не зовут.
Ледяной задумался — говорить Стальному о Кимблере? Знает ли он вообще, что это за человек? Да и железных доказательств того, что Кимблер — это Багровый лотос, у Исаака не было.
— Не зовут вас — позовут меня, — ухмыльнулся Элрик. — Только вот Хаусхоффер куда-то уехал, вернётся — буду с ним разговаривать. Потому что мы с братом тоже не собираемся бросать этот мир на произвол судьбы! Как и позволять всяким пройдохам использовать ресурсы Аместриса для вооружения!
Исаак не был так уверен, что общество Туле с распростёртыми объятиями примет в свои ряды Эдварда Элрика, но разубеждать восторженного собеседника не стал. Однако же почувствовал более острую необходимость все же сообщить о Кимблере.
— В Аместрисе был такой человек, — неохотно начал он. — Багровый алхимик…
— Кимбли? — непонимающе отозвался Эд.
— Вы были знакомы?
Макдугал напрягся. Выходит, этого психопата там ещё и из тюрьмы выпустили?
— Ну… — Эд замялся, не зная, что и как отвечать.
Он не испытывал к Багровому алхимику ненависти — скорее непонимание и… уважение? Благодарность?
— Да, мы виделись, — выдавил Эдвард. — А что?
— Здесь есть очень похожий на него человек…
— Тут это не редкость, — отмахнулся Эд. — Тут есть и Хьюз, и Грейсия, и Кинг Брэдли…
— Нет, — Исаак покачал головой. — Тут… другое… И манеры, и татуировки, и в целом… всё…
Эдвард напрягся. Он помнил страсть этого человека к взрывам и его извращённую философию. Если бомба попадет к нему в руки…
— И он вхож в общество Туле, — закончил Ледяной.
Эту информацию предстояло крепко обдумать. Выдавать какие-либо суждения по этому вопросу кому-либо Эд решительно не хотел.
— Давайте я вас… — он замялся, — с братом познакомлю? Заходите к нам, мы тут недалеко живём.
— Оставьте адрес, я всенепременно загляну на днях, — улыбнулся Исаак. — Те, кто не хочет войны, должны держаться вместе.
========== Глава 21: Similia similibus destruuntur/Подобное разрушается подобным ==========
I’ll be your scapegoat
I’ll be your savior
I’m the better of two evils
<…>
I want to hang all you cattle with your velvet rope
Motherfuckers step up and get into an orderly line
I’ll show you how to make a muscle
Takes the strength to
It doesn’t spit on all you…
Marilyn Manson «Better Of Two Evils»
Душа Кимбли трепетала в предвкушении, входя в резонанс с его телесными реакциями: наконец он получил добро от врача, пусть тот и не пришел в восторг от того, что его странный пациент всё же примет живое непосредственное участие в полевых испытаниях своей чёртовой взрывчатки, но сменил гнев на милость, от чего полгода медотвода от подобных мероприятий превратились в два месяца. Зольф настоял на использовании ниперита(1): пусть он был недешев в производстве, но это вещество оправдывало затраты на все сто и даже больше. В качестве полигона выбрали пустынный пригород Мюнхена — там на оборудованной площадке разместился склад, лаборатория и внушительных размеров пустырь.
Под началом Берга Кимблер, его коллега из смежного цеха, двое учёных из AGFA, с которой в ближайшем будущем намечалось слияние под эгидой крупного промышленного концерна, несколько лаборантов и техников трудились не покладая рук.
Первый день полевых испытаний принес истосковавшейся душе бывшего подрывника часть того, что стало смыслом его жизни в Аместрисе: это были прекрасные взрывы. Кимбли выходил из укрытия, вставал лицом к земляному брустверу, защищавшему экспериментаторов от ударной волны и стягивал наушники, чтобы насладиться звуком, которого ему так не хватало в этом мире, чтобы впитать в собственное тело болезненную дрожь земли.
— Херр Кимблер, — нахмурился за обедом Вольфганг Штоллен, химик из концерна AGFA, наблюдавший за коллегой, — зачем вы снимаете наушники? Разве вы не боитесь последствий для собственного здоровья?
— Херр Штоллен, — Кимбли ловко подцепил вилкой скользкий морской гребешок, — я должен оценить все процессы, происходящие в моём детище. Звук взрыва может слишком многое поведать о достоинствах и недостатках созданной мной взрывчатки, он может указать, над чем мне ещё предстоит поработать, а что уже доведено до совершенства на данном этапе.
Штоллен покачал головой. Многие перешёптывались о том, что Кимблер ненормальный, но это в некоторой степени обеспечивало ему преимущество — удача всегда благоволила к рисковым парням. А этот был не робкого десятка, по крайней мере тогда, когда дело касалось его разработок.
Остальные двое Кимбли не перечили — его коллега пользовался возможностью работать поменьше, а ещё один представитель компании AGFA, Ганс Рубер, был трусоватым бессловесным мужичонкой неопределённого возраста. Хотя привезённый им на испытания образец был достаточно любопытным, хотя и очень спорным и, по мнению Зольфа, сырым и недоработанным.
На испытания заявился Хаусхоффер с тибетскими гостями. Берг принял их прохладно, остальные химики не обратили внимания на пару лишних гражданских, а вот Зольфу и штату лаборантов, похоже, нежданные визитёры были как кость в горле: тут бы за своими делами уследить, а ещё и эти под ногами путаются! Впрочем, Кимбли предпочел бы лишний раз не видеть выходцев с гор. Они ещё в том мире успели ему изрядно надоесть, только здесь их не хватало! С другой стороны, не портить же себе всё удовольствие из-за каких-то пришлых личностей.
*
Чунта опять проснулся в холодном поту. Норбу, хотя и владел не только знаниями врача общей практики, но и умел применять уникальный опыт предков, ничем не мог помочь брату. Это обескураживало Норбу и ввергало его в пучину отчаяния. Он не понимал, почему приступы Чунты участились. Спать без снов ему не помогали ни медикаменты, не медитации. Поэтому на этот раз, разбудив брата, Норбу решил, что тому срочно нужна новая порция впечатлений. Это он был инициатором поездки на испытательный полигон — отчаявшись хоть как-то помочь, он решил последовать принципу блаженного старины Ганемана(2) и излечить подобное подобным. Благо, связи Хаусхоффера позволяли и такую наглость, как заявиться на промышленный полигон. И сейчас, вырвав Чунту из липких лап кошмара, Норбу предложил прогуляться.
Братья рассматривали огороженную колючей проволокой изрытую воронками взрывов землю — словно кто-то вырезал скверну из бугристой плотной кожи исполина, и теперь на этих местах зияли кратеры, готовые принять в себя чистоту дождевой воды и переродиться в плодоносящие угодья. На само место взрывов их не пустили: техники перестраховались, выдвинув предположение, что не всё могло взорваться, хотя этот Кимблер заявил, что все взрывчатые вещества отработаны. Норбу он был неприятен всем: начиная от его самоуверенности, заканчивая тем, как по-хозяйски он, уходя с приснопамятного собрания этого их мистического общества, положил руку на талию его прекрасной Леонор. Да и Норбу казалось, что этот человек получал удовольствие от того, как на мгновение останавливается время, выворачивая из тверди комья грунта, как содрогается земля под ногами и грохочет эхо взрыва — опасного, смертоносного… Чунта же отчего-то вовсе не желал даже смотреть в его сторону.
— Смотри, брат, — стекла очков отразили розоватую дымку занимающегося над полем рассвета, — там они держат эти смертоносные штуки.
Чунта повернулся в сторону ангара, втянув носом влажный утренний воздух. Он был уже не таким густым, как в самое тёмное предрассветное время, но достаточно пряным и тяжёлым.
— Думаешь, нам стоит туда идти? — вопрос словно застревал в горле расплавленным свинцом.
Чунта был готов ответить себе сам — однозначно стоило. Хотя бы чтобы развеять этот почти суеверный страх.
Кимбли почти любовно проверил всё, что находилось на складе, и недовольно покачал головой, посмотрев на экземпляр, помеченный металлической пластиной в форме буквы «икс». Черт бы побрал этого Рубера из AGFA — где он только взял такую странную форму и сочетание активных веществ для своего сверхэкспериментального образца? Слишком, слишком рискованный шаг он предлагал! Испытывать такое в совокупности с остальными разработками… Подумав о том, что наутро надо бы переставить подальше от этой неведомой субстанции своё новое детище на основе ниперита, Зольф, напевая себе под нос романс Вольфрама(3), направился в противоположный конец ангара — проверить реактивы и расписаться в журнале.