Зольфа передёрнуло — липкий страх, порождённый болью, унизительным положением и риском потерять то, ради чего он пошёл ва-банк, этот чёртов страх, перемешанный с чудовищной брезгливостью при одной мысли о том, что эти твари собирались с ним делать, сковали его душу крепче колодок на руках.
— Ну что, принцесса, будешь по-хорошему? — почти ласково спросил громила, заглядывая Зольфу в глаза.
Багровый смерил того презрительным взглядом и злобно уставился на него в ответ, изо всех сил пытаясь не выдать почти животного страха.
— Вот выпиздыш поганый, — он ударил Кимбли головой о колодки, сковывавшие руки, обошел кругом и для верности пнул под ребра. — Ничего, скоро ты нам тут в любви объясняться будешь, блядь фронтовая, дерьма кусок, небось, жировал на жалование алхимика-то, да по борделям шастал, не то что мы! А теперь и ты наших харчей пожрёшь да жизни хлебнёшь, да говна ложкой!
Кимбли закашлялся, в очередной раз борясь с приступом тошноты: сухой спазм подбирался к горлу, сковывал тело в тиски. Вязкая горькая желчь заполнила рот, нечто твёрдое ударилось изнутри о стиснутые зубы. Нечеловеческим усилием он, давясь, заставил себя проглотить собственную рвоту с хранившимся в ней сокровищем. Слова и угрозы доносились до него словно сквозь пелену, с разбитого лица на пальцы текла кровь, слёзы застилали глаза.
— Давай уже, принцесса, мы соскучились по женскому теплу, — громила подошёл ближе, обнажая в улыбке щербатые зубы и стягивая арестантские штаны.
— Чтоб тебя на куски разорвало, паскуда! — ощерился Кимбли, с усилием прислоняя ладонь к холодному грязному полу с нарисованным на нём его собственной кровью кругом преобразования, сдирая кожу с правого запястья о плохо зашлифованное дерево колодок…
Комментарий к Глава 21: Similia similibus destruuntur/Подобное разрушается подобным
<tab>(1)Ниперит — он же ТЭН, мощное взрывчатое вещество, впервые было синтезировано в Германии в 1894 году. В 20-30-е производилось в небольших количествах, массовое производство было налажено незадолго до Второй мировой войны. Позже было вытеснено более безопасным гексагеном, хотя в ряде ситуаций используется и сейчас.
<tab>(2)Ганеман — основоположник гомеопатии, автор постулата “подобное лечится подобным”.
<tab>(3)Вагнер “Тангейзер”.
========== Глава 22: Si vera narretis, non opus sit testibus/Когда вы говорите правду, нет нужды в свидетелях ==========
Still life
A masquerade to appear
Worm eaten apple
Shining like a star
Beware of
The forked tongued lambs
Guardian angels
Dig your grave by night
Macbeth «Fables»
Чунта ехал в машине скорой помощи, направлявшейся в Мюнхен. Его рану на лице обработали и перевязали, а сам он ещё не знал, что отныне на его лице будет вечно стоять клеймо в виде буквы «икс» по вине той чёртовой пластины, что отлетела в него во время взрыва. Зато он знал, что ещё в одном автомобиле едет этот мерзавец из его снов, а во втором… Он видел, как тело его брата накрыли белой простыней и погрузили в машину. Он слышал, как фельдшер, сокрушенно покачав головой, сказал, что если бы ему вовремя оказали помощь, то всё могло бы быть совсем по-другому. А этот-то, Кимблер, хорош, сволочь — принялся оправдываться, что пытался оказать первую помощь, но ему помешали. Чунта был уверен — подпусти он этого Мару(1) к брату, тот бы убил его. Впрочем… Итог всё равно был один. Его старшего брата, его Норбу, больше не было. И седой как лунь юноша знал, благодаря кому.
Берг, которому пришлось свернуть испытания, был мрачнее тучи: мало того, что теперь вхождение их корпорации в промышленный конгломерат оказалось под вопросом, так теперь ещё и предстояла масштабная проверка. Хорошо, что хотя бы больше никто не пострадал. Да и Берга крайне беспокоил тот факт, что вину за произошедшее могли свалить на Кимблера — директор крайне не хотел лишаться такого перспективного, хотя и проблемного сотрудника. А ещё его невероятно раздражала необходимость плясать вокруг Хаусхоффера — все началось с этого чёртова профессора, которого ему зачем-то поручили пустить на полигон, ежели тот пожелает, и вот что из этого вышло! Что этот боевой тибетский монах вообще не поделил с Кимблером? И тащи их теперь в госпиталь, а потом опять к доктору Кунцу…
*
— Опять ты?! — всплеснула ручищами «фрау Жаба» при виде Зольфа.
— Фройляйн Марта, — он неловко улыбнулся, — здравствуйте! А Леонор здесь? — Кимбли перешел на шёпот. — Отпустите меня, пока она не увидела…
Жаба нахмурила лицо, напоминающее перезрелую грушу. Она была убеждена, что такой, как этот Кимблер, мог бы найти себе девушку поприличнее, а повёлся на красивую обёртку и полную грудь. По её мнению, все мужчины были глупыми детьми. И нет бы её послушал!
— Кудой-то я тебя отпущу-то, а? — покачала она головой. — Кудой-то ты, такой красивый, собрался? Без осмотра доктора ни в жисть не отпущу, — махнула рукой Марта. — Ишь, удумал чего. Не улыбайся и вообще молчи, тебе рот-то открывать вовсе не велели! Сиди тут. Пока там доктор с патологоанатомом разберётся, чего за труп-то там привезли…
— А что с трупом? Сложное дело? — максимально сочувственно спросил Зольф.
Более всего сейчас Кимбли занимал лишь один вопрос: как не нести ответственность за чужие ошибки. Он не имел к смерти этого парня ни малейшего отношения, и, если за свои дела он был готов ответить хоть перед Истиной, хоть перед судом, произошедшая коллизия никакого касательства к его персоне не имела.
— Да ведь жив-то он ещё долгонько был, — отдуваясь, излагала фрау Жаба, — да вот ентот у него, невма… пнема… тьху, понапридумают, вишь, латыней всяческих, а нормальным людям потом… — сокрушалась она. — В общем, лёгкое ему проткнуло, воздух-то весь и вышел, задохся он. Ну и ногу повредило, крови много потерял. И спорят они сейчас — задохся или кровью истёк. Но главное-то то, что ежели б подмогу пораньше… Эх, а такой молодой был, вроде тебя…
«Плохо дело, — думал Зольф. — Если сейчас заговорят о неоказании помощи, то первым, кто окажется под подозрением, окажусь я».
— А ты-то там как? — осенило фрау Жабу. — Тебя ж оттуда же, вроде, привезли, может, видел чего? И кто тебя так-то?
…Вбежавшие на звук взрыва конвоиры ошалело оглядели вагон. Тот, что помоложе и понеопытней, распрощался с обедом, не успев даже отвернуться. Впрочем, пол от этого грязнее не стал: и он, и то, что осталось от стен вагона демонстрировали воистину богатый внутренний мир примерно полутора десятков отбросов человеческой популяции. Остальные уголовники в страхе вжались в угол подальше от закованного в колодки человека, который был с ног до головы испачкан кровью и прочим содержимым некогда живых организмов. Вооружённые конвоиры застыли в дверях, опасливо направив пушки на алхимика.
Кимбли с огромным трудом оторвал от пола руки, показывая открытые ладони и истерически посмеиваясь.
— Что произошло? — зычным басом спросил вошедший подполковник, отвечавший за перевозку военных преступников. — Вы всё-таки засунули его к уголовникам…
Он покачал головой — иногда служащие пенецитарной системы были невыносимы в своем стремлении утвердить свою власть. Теперь же предстояло писать гору отчётов о взрыве в поезде, потому что пересматривать приговор этому ненормальному все равно было некуда — а раз уж не расстреляли на месте, то и в Централе не расстреляют. Тем более посадили его к самому отвязному контингету: убийцы, маньяки, педофилы — к того же поля ягодам, впрочем.
— В отдельное купе его, — подполковник с отвращением посмотрел на истерически посмеивающегося Багрового. — И алхимика-медика к нему. Пожелания? — неохотно обратился он к закованному в колодки Кимбли.
— Помыться бы, — хрипло отозвался Зольф.
— Отмойте его, — скривился подполковник. — Колодки замените на более тесные, чтоб руками не дёргал больше. И вагон этот отцепите — а то так и будет смердеть тухлятиной с дерьмом вперемешку. Главное, не забудьте вон тех уродов пересадить, и подальше от этого психованного. Лично с меня довольно гнилого ливера…
— Ладно, — вздохнула жаба, глядя на Кимбли, мысли которого были где-то далеко, — потом всё расскажешь, а то, поди, мысли-то путаются.