— Завидуешь? — Энви водрузил тощие ноги на журнальный стол.
Ноа рассказала братьям и гомункулу про посетителя и свое видение. Ал нахмурился и поджал губы, Энви расплылся в улыбке, а Эд…
— Перестань, — буркнул Элрик-старший, — просто интересно, какая женщина в своем уме свяжется с Кимбли.
Цыганка была не согласна с Эдвардом — не увидь она того, что для ее глаз не предназначалось, ей бы и в голову не пришло плохо думать об этом вежливом и на первый взгляд приятном человеке. Но, похоже, Эд знал примерно то же, что и она.
— Ладно тебе, — протянул Энви, — не так уж он и плох.
Ал вздрогнул — он помнил последнюю битву, в которой Хейнкель нанес Багровому алхимику тяжелейшее увечье, помнил их разговор, и совершенно не желал еще и здесь получить врага в лице этого человека с вывернутой наизнанку моралью и витиеватой логикой.
— Я и не говорил, что он плох, — посерьезнел Эдвард, — если бы не он, не знаю я, где бы мы все были.
— Вопрос в том, что ему нужно, — подал голос Альфонс, подняв голову от учебника по химии. — Может, стоит поговорить с ним и выяснить, по какую он сторону баррикад?
========== Глава 27: Aliena vitia in oculis habemus, a tergo nostra sunt/Чужие грехи у нас на глазах, а свои - за спиной ==========
Die Spur ist frisch und auf die Brücke
tropft dein Schweiss dein warmes Blut
ich seh dich nicht ich riech dich nur ich spüre Dich
ein Raubtier das vor Hunger schreit witter ich dich meilenweit
<…>
Du riechst so gut
gleich hab ich dich
Jetzt hab ich dich
Rammstein ” Du Riechst So Gut»
В Мюнхенской опере давали «Тристана и Изольду». В театральном буфете, во время первого антракта, когда дамы щеголяли в вечерних платьях по французской моде, а мужчины оправдывали прямое предназначение смокингов, на фоне остальных выделялась прекрасная высокая женщина с копной темных вьющихся волос и точёной фигурой, грацией напоминающая балерин с полотен Дега.
— Прекрасный оркестр, прекрасные солисты, Виннифред, вы с супругом как всегда на высоте! — улыбалась раскрасневшаяся от эмоций и вина Ильзе. — Выше всяких похвал!
— Разумеется, — победно улыбнулась фрау Вагнер. — Творчество херра Рихарда должно жить и вдохновлять людей стать лучше. Ах, если бы мы могли установить ценз на тех, кто допускается в театр…
Виннифред неприязненно смотрела на женщину, которой восхищалась остальная толпа.
— Погоди, подруга, — Ильзе перешла на шепот, — имей немного терпения. Мы все работаем над этим, ты же знаешь.
— Знаю, — валькирия с вызовом посмотрела в глаза подруги. — Пока я приносила ему в тюрьму печатную машинку и бумагу, где был твой ненаглядный херр Гесс? Все так и отсиживается у Хаусхофферов?
— Полно, — тема была Ильзе неприятна. — Ты только посмотри на них, — её голос наполнился неприязнью. — И что он в ней нашёл?
К темноволосой красавице подошел мужчина в смокинге и учтиво подал ей бокал красного вина, улыбаясь и о чем-то сдержанно рассказывая.
— Животное, — скривилась Вагнер, затягиваясь сигаретой, — она — отвратительное животное. Я скоро.
Виннифред, расправив плечи, направилась к паре.
— Херр Кимблер, добрый вечер! — она приветливо поздоровалась с мужчиной, проигнорировав его спутницу. — Вы изменили светлым оттенкам? Рада видеть вас здесь.
— Взаимно, фрау Вагнер, — он учтиво поцеловал даме руку, а затем вежливо обратился к своей спутнице. — Леонор, прошу меня извинить, я ненадолго вас покину.
Ласт прищурила фиалковые глаза. Она прекрасно знала об отношении к ней Виннифред, но если Зольфу так хочется… Или это ему зачем-то надо?
— Я прошу вас, передайте вашему мужу слова глубочайшей благодарности — постановка просто прекрасна, — начал он, поддерживая валькирию под локоть и отводя в сторону от Ласт.
— О, благодарю, — лицо Вагнер озарила искренняя улыбка, — я чрезвычайна рада, что вам нравится. Херр Рихард был бы счастлив, он так хотел, чтобы люди, слушая его музыку, становились лучше…
— Разумеется, — Кимбли пустил в ход все свое обаяние и вновь приобретённые знания об опере и о композиторе в целом. — Жаль, что нам так и не довелось услышать его музыки, предназначенной для действительно развитого человека, если позволите, — сверхчеловека. Всё, что нам остаётся — довольствоваться адаптацией для таких как мы, не вышедших на тот уровень, когда мы будем готовы воспринять такую музыку без слов…
Виннифред растаяла — она приходила в подобие экстаза всякий раз, когда кто-либо выказывал осведомленность о намерениях и чаяниях почившего свёкра. Неужели же этот человек, столь развитый, и правда свяжет свою жизнь с такой?
— Херр Кимблер, простите, что вмешиваюсь, — она не могла молчать, — но как можете вы, вы — умный, красивый молодой человек и… право слово, вы же не фабрикант какой и не торговец… вы же… — Вагнер подбирала слова, отчаянно стараясь не скатиться в вульгарщину, но это ей все же не удалось, — не скотоложец…
Кимбли тихо рассмеялся, выдержал паузу и, пригубив вино, продолжил:
— Фрау Вагнер, видите ли, в чем штука… Вы же понимаете — еврей еврею рознь. Есть такие, как Мендельсон, — он не без удовольствия отметил, как скривилось её лицо, — и, видит бог, мне не нравится ни тот, что писал бездарные мелодии, ни тот, что сейчас заправляет химическим концерном AGFA, а есть — как доктор Иегуд Шварц. Сколько жизней честных немцев спас этот врач? Глядя на него и его дочь я, право слово, сомневаюсь, что они и правда евреи, а не жертвы злого рока или наглой клеветы.
— Вы так уверенно об этом говорите, — выражение брезгливости все еще не сходило с её лица, — словно имеете в этом личный интерес.
— Разумеется, имею, — развел руками Зольф.
Ему всегда претили люди, не видевшие ничего зазорного в том, чтобы вот так манипулировать фактами. Мир Кимбли был достаточно прост: ты заслуживаешь уважения, когда верен чему-то: если это дело — ты отдаёшься ему беззаветно и до дна, если это сторона — то её идеалы для тебя начало и конец, альфа и омега, и третьего не дано. Но сейчас пришла и его пора попробовать на вкус своего рода двоемыслие: разумеется, исключительно потому, что иначе, по его мнению, путь в Аместрис бывшему алхимику был заказан. Этот мир, словно океан, увлекал своей сложностью, изощрённостью во всём — от географии и до социальных институтов. Впрочем, Зольф уже начинал понимать, что проблема была не столько в сложности мира, сколько в том, что он сам попал в него взрослой, сформированной личностью с отнюдь не простым багажом за плечами и своеобразными взглядами. Поэтому сейчас он занимался примерно тем же, чем занимался на психологической комиссии при поступлении на службу государственного алхимика: вдохновенно давал своей собеседнице то, что было необходимо для дела, и только.
— Вот и Ильзе жертва чувств, — неожиданно откровенно посетовала Виннифред, — влюблена в недостойного труса. Почему бы вам не попробовать провести время вместе?
— Не думаю, что фройляйн Прёль разделяет ваши мысли, — улыбнулся Кимбли, в душе закипая от ярости — никто здесь ему не указ! Да и на Ильзе Прёль он бы в жизни не посмотрел! — Кажется, нам пора — второй звонок уже прозвучал.
Неимоверно счастливый, что ему удалось отделаться от неприятной собеседницы, которую, однако, игнорировать в сложившейся ситуации было слишком опасно, Зольф направился к Ласт, которая уже вела светскую беседу с двумя импозантными мужчинами.
***
Заехав в гараж, Кимбли заглушил машину, но выходить не спешил — вместо этого он придвинул Леонор к себе поближе и принялся целовать её, жадно и страстно.
— Она назвала меня скотоложцем, — прикусывая ухо Ласт, доверительно шепнул Зольф.
— Что?! — гомункул от возмущения оттолкнула его, глядя потемневшими от страсти и от гнева глазами.
Зольф, нежно поглаживая пальцами кожу над резинкой чулок, рассмеялся.
— Она не так уж и не права. Мы всё же слишком разные.
— Ты с ума сошел? — прошипела она, потянув его за слишком длинные волосы. — Я, по-твоему, — животное?!
Зольф смотрел на неё, слегка прикрыв глаза тяжёлыми веками и обнажив зубы в самодовольной усмешке.