— Что ты, — он прикусил кончик языка, — просто ты — само Совершенство.
***
— Очень жаль, что вы лично не присутствовали при взрыве. Вы уверены, что он был столь мощным именно из-за вашего образца?
Ганс Рубер, химик из AGFA, проявивший на полевых испытаниях взрывчатки ничем не замутнённую страсть к вину, снова и снова вслушивался в этот голос, впитывая все его отличительные черты, интонации, пытался поймать характерные фразочки и намотать их на жиденький бесцветный ус, но ничего не выходило. Этот голос словно принадлежал человеку из ниоткуда: ни слов-паразитов, ни особенностей тембра или интонации — чёрт бы его побрал, но Руберу казалось, что этот голос просто не мог принадлежать живому человеку!
…Когда ему четыре года назад впервые предложили заняться изучением интересного объекта, Ганс с радостью согласился — незадачливого химика с последствиями контузии упорно не брали на работу практически никуда, и он был уже на грани того, чтобы наложить на себя руки, как, словно чёрт из табакерки, перед ним в лице странного собутыльника оказался его спаситель, пообещавший свести инвалида войны с кем-то жутко влиятельным. Рубер был настолько ошеломлен известием, что в ожидании этого кого-то даже бросил пить на целых шесть недель — через этот промежуток времени ему, наконец, пришло письмо. Верующего Ганса перепугала перспектива встречи ночью в исповедальне у старины Петра (собор им. Св. Петра в Мюнхене, прим.авт.), но, рассудив, что ежели сам Пётр сейчас ему откроет врата в Царствие Божие, то это будет не так и плохо — и не придется мучиться в земной юдоли, и греха на душе не будет.
Все четыре долгих года он разговаривал со своим работодателем исключительно в исповедальнях и исключительно по ночам, а после шёл замаливать грех богохульства, попутно благодаря Всевышнего за работу, хлеб насущный и за что там ещё обычно принято благодарить…
— Скорее всего, — Рубер замялся, — однако, точно сказать вам не могу. Там ещё один влез, из BASF. Новенький, похоже — я раньше о нём не слышал. Странный тип.
— Плохо, — голос был бесстрастен. — Выходит, этот образец был потрачен впустую. Рубер, вам во что бы то ни стало нужно в ближайшие два месяца провести полевые испытания.
Химик вспотел — он еще ни разу не нарушал условий, всегда делал все в срок и в точности. Но он отчего-то был точно уверен — права на ошибку у него нет. А как он, пусть и хороший специалист, но не принадлежащий к руководству работник, может организовать подобное? Грядущее слияние BASF и AGFA было отличным прикрытием, но теперь было совершенно неясно, удастся ли в течение этого времени опробовать ещё один образец.
========== Глава 28: Metiri se quemque suo modulo ac pede verum est/Правда в том, что каждый мерит себя своей меркой ==========
Red it is time for action
Time for us to play our part
If we unite what’s divided
We tighten the social knot
Red planet,
Red sky
This world ends in a blast
Red planet,
Red sky
We’re one people at last
Samael «Red Planet»
— Ты уверен, что они все еще нас ждут? — хмурилась Анна.
Исаак покачал головой — хотя они и правда обещали прийти к Элрикам полторы недели назад, он был уверен, что братья и сами не ждали их чётко в срок — слишком много всем нужно было успеть.
— Уверен, — твёрдо сказал он. — Тем более я почти уверен, что Хаусхоффер категорически отказал им в доступе в общество.
Сам Макдугал волновался, но по другим причинам. Он отдавал себе отчет, что на этот раз придется приоткрыть перед Анной завесу, прикрывающую тайну об Аместрисе с другой стороны, и его беспокоило, как женщина к этому отнесется. Исааку порой казалось, что его любовница не верит ни в чёрта, ни в бога, и просто искусно играет роль экзальтированной дамы, интересующейся эзотерикой и прочими сомнительными идеями, вроде путешествий во времени.
Дверь им открыла девушка-цыганка. Анна напряглась — неужели новые справедливые и чистые душами знакомцы Исаака держат прислугу? Однако, когда эта девушка прошла вместе с гостями в столовую и села за общий стол, гостья успокоилась и принялась разглядывать разношёрстную компанию выпуклыми водянистыми глазами. Цыганка и аккуратно стриженный блондин, отложивший в сторону книгу и вежливо представившийся как Альфонс Элрик, показались ей нормальными и даже симпатичными, а вот остальные двое…
Один сидел в кресле, закинув тощие ноги в слишком обтягивающих штанах на журнальный столик и потягивал вино. На вид ему было от силы лет восемнадцать, хотя взгляд его был больше похож на взгляд топчущего эту землю лет пятьдесят, не меньше. И глаза странного цвета, фиалковые — Анна глаза подобного оттенка, только более темные, видела только у одного человека. У народного комиссара по делам национальностей на Родине.
Второй был одет по странной моде, она могла бы, пожалуй, принять его за девчонку благодаря густой пшеничной косе, если б не знала о нём больше. Из всех четверых он смотрел наиболее настороженно — в разведке часто были люди с подобным взглядом.
— Господа и дамы, — начал серьёзно Исаак после того, как все представились, — думаю, пришло время поговорить начистоту. Анна, дорогая, я попрошу тебя нас всех выслушать.
По мере рассказа увлёкшихся и от того периодически перебивавших друг друга Хоффмана и того самого, с косой, Анне всё больше и больше казалось, что она попала в дурной сон — мало ей было врат, бомб и прочей эзотерической чепухи, так еще и Исаак, её Исаак тоже оказался из этих… шамбаланутых… А ведь казался совершенно нормальным человеком.
— Я посмотрю, очаровательная фройляйн нам не верит, — гадко протянул Энви. — Плюнем и найдем союзничков посговорчивее или докажем ей, что мы не психи, а, фасолина?
Анна вздрогнула — из всех присутствующих этот голенастый юнец со взглядом старика пугал её больше прочих.
— Пошёл ты, — огрызнулся Эдвард. — Если ты клоун — сам и устраивай своё дурацкое представление, нечего других впутывать.
— Подождите, — подала голос Ноа, — позвольте мне.
Она положила руку на плечо дёрнувшейся Анны.
…Над площадью с башнями красного кирпича, слегка поддаваясь дуновению ветра, реет привязанный аэростат, так схожий с привычными дирижаблями. На его боку красуется алая пятиконечная звезда, атмосфера праздника переполняет всю площадь, заливая её таким ярким, красным восторгом…
Лицо Анны пошло пунцовыми пятнами, когда Ноа описала увиденное. Исаак нахмурился — СССР? Его Анна родом из этой страны? Сердце словно пропустило удар и дыхание перехватило — если это правда, это, по его мнению, было просто великолепно!
— Вы… вы все так можете? — её голос дрожал.
— Не совсем, некоторые еще похуже, — обрадовал женщину Энви, метнув предупреждающий взгляд в открывшего было рот Альфонса.
— Так вот, о бомбе, — перевел тему Эдвард. — Нам надо её найти. Я знаю, какой псих сделал эту штуку и сколько людей полегло, пока он добывал этот свой уран. Если она взорвётся — этот мир утонет в крови.
Анна все ещё не желала верить в существование бомбы. Её мир был куда проще, когда всё укладывалось в рамки простых человеческих мотивов: блеф, грязные интриги, политическое противостояние. «Может, они и правда все сумасшедшие?» — с надеждой продолжала думать женщина, но никак не могла взять в толк, откуда эта девка могла знать, что это её воспоминание вообще было? Не могла же она попросту увидеть там Анну? А даже если и могла — неужели можно так попасть, в самое больное, самое сокровенное и драгоценное? В ту самую болезненную ниточку связи с Родиной, в восхищение её величием… Но, как бы там ни было, задача не менялась — чёртову бомбу предстояло найти. И передать в Центр, поэтому пока ей было по пути с этими умалишёнными. Может, это было и не так плохо — по крайней мере имелась возможность впоследствии просто сдать их на принудительное лечение, и даже несчастный случай не понадобится.
— Да только где она, эта бомба? — Анна решила пойти на мировую, по крайней мере, пока. — Хаусхоффера бы потрясти.
— Он выставил нас за порог, — покачал головой Ал.
— Я так и думал, — вздохнул Исаак. — Есть идеи, кому можно доверять?