— Нет, — она провела пальцем по его щеке. — Если таковое понадобится для какого-то дела, я скажу. Да и мне хорошо с тобой.
— Видишь ли, — Кимбли сделал вид, что проигнорировал последнюю фразу, пытаясь ничем не выдать, что сердце его от радости забилось быстрее, — я видел твои фото сомнительного содержания. А это уже серьёзно.
— У Кугера? — Ласт откинула роскошные волосы и хищно улыбнулась. — О, поверь мне, я знаю маленький грязный секретик этого старого импотента. Так что эти фото никуда не попадут.
Кончики её пальцев рисовали по тонкой ткани пижамы неведомые узоры.
— Главное, чтобы это было нечто посущественнее сочетания старости и импотенции, — мрачно отозвался Зольф, перехватывая её руку и опрокидывая Ласт на спину, подминая под себя.
— Я ждала тебя, — прошептала она ему на ухо, пока он настойчивым движением колена разводил её ноги в стороны.
Наскоро обнаружив дрожащей рукой, что под сорочкой Ласт не было белья, Кимбли приспустил штаны пижамы и нетерпеливо вошёл в её влажное лоно. Осознание того, что с самого начала их отношений он обладает ею единолично, опьяняло его — женщина, конечно, не мир, но тоже своего рода вселенная, а тут еще и не просто женщина, а само Совершенство. Зольф сжимал её в объятиях, двигаясь быстрее и быстрее, целовал точёную нежную шею, губы, а потом отстранялся и долго-долго смотрел в подёрнутые страстью глаза, не сбавляя темпа, пока в один момент, когда она уже была готова закричать от нахлынувшей страсти, почти вышел и, тяжело дыша, навис над ней, прикусив губу.
— Ещё, — она застонала, подаваясь навстречу, обнимая его, впиваясь острыми коготками в прикрытую тонкой тканью кожу и направляя в себя с нечеловеческой силой, но он умудрялся держать оборону и только бьющаяся на виске синяя жилка выдавала его напряжение.
— Что — ещё? — переспросил он, наклонившись и нежно скользнув языком по её полуоткрытым губам.
— Зольф, пожалуйста, — её движения стали более настойчивыми.
Не в силах сдерживаться дальше, он скользнул внутрь и, совершив ещё несколько резких толчков, глухо зарычал, и, наконец, излился в Ласт, забившуюся в оргазмических судорогах.
Продолжая обнимать и ласкать её тело, Кимбли, к которому начала возвращаться ясность мышления, внезапно заглянул ей в глаза.
— Я знаю, как открыть Врата.
========== Глава 34: Nimium ne crede colori/Не слишком полагайся на цвет ==========
Weak-hearted decisions
Won’t break our fall.
Business as usual
Is not acceptable.
Our noble visions
Where have they gone?
Don’t say we didn’t have a choice
We did but we chose wrong.
De/Vision «Where’s the Light»
Я не хочу, чтобы ты открывал Врата. Голос Ласт, произнесший эту фразу вчерашней ночью, отдавался у него в голове. Какая ей разница, что станет с ним, простым сообщником, если он сокрушит преграду, отделяющую её от мечты? Я не хочу, чтобы меня преобразовывали. Это звучало почти как детская просьба, как нечто настолько искреннее и непосредственное, что он даже растерялся. Более всего Зольф хотел найти Прайда — это был тот самый гомункул, которого алхимик с мстительным удовольствием пустил бы в расход. Тот, кто показал себя, по мнению Кимбли, недостойнейшим из недостойных, извратившим всю идею той войны. Предатель — он и есть предатель, и, случись Зольфу повлиять на вердикт мира, он с удовольствием нашептал бы судье обо всех «подвигах» вероломной твари.
Сейчас он ехал к Кугеру, чтобы выдать требуемый отчёт, предвкушая негодование полицайрата. Надеждам было суждено сбыться.
— Это что? — нахмурившись, спросил страж порядка. — Я вас спрашиваю, что это такое?!
Одутловатое лицо Кугера пошло пятнами, он даже расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Полицайрат гневно потрясал стопкой листов, исписанных аккуратным почерком. В верхнем правом углу каждого листа, вместо фотокарточек, красовались выполненные химическим карандашом рисунки. К слову, весьма недурные.
— Видите ли, — растягивая слова и ухмыляясь, елейным тоном отвечал Зольф, — собаке моей невесты чудовищно приглянулись фотокарточки. Часть из них мне удалось спасти, — он, брезгливо зажав между пальцами бумажный конверт, протянул его полицайрату, — но часть, увы, утрачена безвозвратно. Я на каждом листе нарисовал образец. Так как все они визуально различны, не думаю, что у вас возникнут проблемы.
Кугер принял конверт из рук Кимблера, отметив про себя, что выкинет его не раскрывая, когда этот мерзкий субъект покинет его кабинет. Формального повода обвинить химика пока не было, но полицайрат жаждал его найти, и найти так, чтобы не навлечь на себя гнев дьяволицы-Леонор.
— Омерзительно, — пробурчал страж порядка. — Вы не могли лучше следить за животным?
— Это всего лишь собака, — пожал плечами Кимбли, — иной раз за людьми-то не уследишь, хотя, казалось бы — сколько написано о человеческом интеллекте. А тут всего-то животное.
Кугеру показалось, что его посетитель в иносказательной форме попросту насмехается над ним. Вот уж до чего отвратительный тип! Под стать своей невесте — с ними обоими, даже имея козырь в рукаве, он почему-то всякий раз чувствовал себя побежденным. Но он был убеждён, что настанет и его черёд смеяться. Последним, разумеется.
***
— Херр Кимблер, к вам посетитель. Вам кофе сварить? — Берта встретила как всегда.
Кимбли окинул взглядом гостя — им оказался тот самый плешивый агфовец, притащивший злополучную «икс-бомбу» на полигон. Зольф сжал зубы — что-то явно происходило, вокруг этой бомбы плелась какая-то значительная интрига, в которую он оказался втянут совершенно против собственной воли. Значит, пришло время выяснить, что к чему.
— Да, благодарю вас, Берта, — он вежливо кивнул, затем пожал руку посетителю и открыл дверь в кабинет. — Доброго дня, херр Рубер, прошу, проходите.
Рубер постоянно потел. Похоже, измученный войной, нервами и злоупотреблением пивом организм таким образом реагировал на страх, который стал несчастному химику вечным спутником и верной женой. И сейчас, глядя на Кимблера, он потел ещё больше. Всё его нутро говорило об опасности этого человека для него, хотя тот самый голос, явно принадлежавший если не дьяволу, то, по меньшей мере, демону из его свиты, утверждал, что это он, Рубер, сделает свой ход, который позволит вывести Кимблера из игры.
— Вы меня помните? — голос Ганса предательски дрогнул.
— Разумеется, — холодно отозвался Зольф. — Точно так же, как я помню, что ромштекс оказался для вас неприемлемой закуской, в связи с чем вы решили восполнить недостаток калорий вином за ужином десятого апреля сего года.
Рубер вытер изрядно взмокшую проплешину. Как этот дьявол из исповедальни видел его схватку с этим человеком? Кимблер же его сожрёт и не подавится! Несчастный химик помнил, с каким пристрастием этот человек выпытывал подробности конструкции его взрывчатки, как безошибочно определял, что и где взорвалось и, конечно, как стягивал наушники, а на лице его отражалось почти физическое удовольствие.
— Вы садитесь, — Зольф придвинул кресло посетителю. — Чему обязан?
— Мне очень надо с вами поговорить, — набрав побольше воздуха в лёгкие, выпалил Ганс — быстро, чуть ли не зажмурив глаза.
За последнее время он привык бояться всякого шороха, а после провалившегося испытания все его страхи словно пустили новые побеги и корни, распространили по его существу колючие разлапистые ветки-руки и готовились к цветению огромными, безобразными, удушливо пахнущими цветами.
— Ну так говорите, — пожал плечами Зольф.
Наконец, Берта принесла кофе, и Кимбли испытующе воззрился на собеседника.
— Вина, к сожалению, не держу. Могу предложить коньяк в кофе, будете?
Зольф искренне не понимал этого низкопробного представления. По его мнению, Руберу стоило взять себя в руки и наконец выложить, за каким чёртом он притащился к человеку, с которым его не связывало ровным счётом ничего. А сейчас же его визитёр кивал, отвратительно облизываясь и сжимая в потных ладонях уже насквозь мокрый носовой платок, и, похоже, не собирался переходить к повествованию. Даже когда Берта по природной щедрости плеснула в его кружку несколько больше, чем полагалось, он только смотрел на Кимбли и прихлёбывал еще горячий кофе.