— Куда вы меня тащите? — возмутилась Анна. — Поближе к эпицентру? Вы самоубийца?
Зольф остановился, не удостоив невольную спутницу ответом, — увидеть их уже не могли, а это означало, что в случае, если у них спросят, как они предотвратили взрыв, куда как логичнее будет ответить, что бомбу вывезли они, а не медсестра и юнец.
— Две тридцать… — прошептал Зольф.
Между его бровей залегла вертикальная складка. Кимбли окинул улицу цепким взглядом.
— Вы можете вскрыть и завести машину?
Анна непонимающе уставилась на него:
— А вы?
— Я в этом не разбираюсь, — бросил Кимбли. — Так что, если можете, делайте уже!
Она подавила желание съязвить и огляделась.
— Какую машину-то? Их здесь множество… — она не понимала, что он задумал.
— Любую. Срочно. Только часы дайте.
Пока Анна проникала в салон очень похожей на «семёрку» семейства Шварцев машины и заводила её, Зольф стоял, сжимая в руках изящные серебряные наручные часы, и неотрывно следил за секундной стрелкой.
— Готово! — прокричала разведчица.
Грянул взрыв.
***
Врачи оказывали помощь тем пострадавшим, которым её ещё имело смысл оказывать, Маттиас Хан с отвращением пересказывал полицейским словоизлияния погибшего в расцвете лет Хельмута Шлезингера, твёрдо уверив коллег, что Кимблер и Вульф знают своё дело и едва ли не каждый день обезвреживают бомбы, да и не по одной. И вообще, лохматый мальчишка наверняка что-то перепутал, и там, возможно, вовсе нет никакой бомбы. Но даже если нет — эти точно обезвредят всё, до чего дотянутся.
— Что это?! — отшатнулся фельдшер от автопротеза, округлив глаза.
— Это экспериментальный протез, его брату сделал отец, — соврал Альфонс. — Но, к сожалению, отца уже нет…
— Вы знаете, как это отсоединить? Оно убьёт его, он умрет от боли… — фельдшер поправил очки, опасливо поглядывая на искрящий металл, торчавший из-под оплавленной ткани штанов.
Сам Эд выглядел очень плохо. Ал вспомнил, каково было брату присоединять автоброню к телу и ужаснулся, понимая, что сейчас Эдвард испытывает практически тоже самое, только вот уже несколько минут кряду.
— Нет, к сожалению, — развёл руками Ал.
— Ампутируем? — выдохнул врач.
— Погоди, погоди, — его коллега нахмурился. — Дайте-ка отвёртку, кто-нибудь…
Вскоре благодаря вдумчивым стараниям врача-энтузиаста культя ноги была освобождена от пыточного устройства, Эдвард же лежал в забытьи, прерывисто дыша.
— Разрешите нам забрать протез? Это всё, что осталось нам от отца…
Альфонс ненавидел врать, но сейчас это было необходимо.
Паника, вызванная выстрелами, быстро забылась, забеги продолжались, азарт вновь охватил людей на трибунах. Холёные скакуны неслись по полю, преодолевая препятствия, финиш был близок, накал страстей уже готовился достигнуть точки кипения, как внезапно где-то в отдалении прогремел взрыв. Часть лошадей взбрыкнула и понесла, один из самых перспективных жеребцов подвернул ногу и полетел под копыта сородичей, а кого-то из жокеев и вовсе затоптали. Люди повскакивали со своих мест; благо, распорядителям и многим из гостей хватило разумения на то, чтобы донести, что коль скоро взрыв уже произошёл, а стадион по-прежнему на месте, то беда их счастливо миновала. Итог скачек оказался неожиданным: первым к финишу пришёл конь, считавшийся самым слабым, но, к великому неудовольствию тех единиц, что поставили на него, результаты были признаны недействительными.
***
Впервые бывший государственный алхимик Зольф Дж. Кимбли не ощутил, как его душа тонет в пучине благоговейного экстаза, как дрожат от удовольствия барабанные перепонки и немеют зубы, как трепет земли передается всему его существу, заставляя его испытывать ни с чем не сравнимое удовольствие. После взрыва он едва удержался на ногах, ватной походкой направился к машине и сел за руль неприметной чёрной «семёрки», так напоминавшей ему другую, алую, цвета крови и похоти. Кимбли сквозь ветровое стекло вглядывался в начавший рассеиваться туман с одной-единственной надеждой, но не видел пока ничего. Анна молчала, не решаясь тревожить этого странного человека. По прошествии полутора минут после взрыва он равнодушно отдал ей часы, чему-то грустно улыбнулся и начал разворачиваться, чтобы подъехать обратно к стадиону.
— Эй, нас-то подождите, эгоисты сраные, — раздался знакомый голос.
— Ну залезайте, — бесцветно отозвался Зольф, жестом показав Анне перелезть на задний диван.
В копоти, саже, пыли и крови, мертвенно бледный, Энви посадил едва держащуюся на ногах Ласт рядом с Зольфом и тоже влез назад.
— Что-то ты нам не рад совсем, засранец, — засмеялся гомункул.
Ласт слабо улыбалась, а Зольф отвернул голову и, как показалось Анне, смахнул едва заметную влагу с глаз.
— Чертовски пыльно, — отметил он. — Как только машину вести в таких условиях…
Комментарий к Глава 45: Nunc aut nunquam/Сейчас или никогда
*Schwanz — хвост (нем.). Эвфемизм для обозначения мужского полового органа.
========== Глава 46: Vulpes pilum mutat, non mores/Лиса меняет шерсть, но не нрав ==========
Trust I seek and I find in you
Every day for us something new
Open mind for a different view
And nothing else matters.
Metallica — «Nothing Else Matters».
Пыльную и израненную компанию, к тому же экспроприировавшую чужой автомобиль, в ложе встретили с пиететом, которого не разделял разве что Маттиас Хан. Впрочем, рассказать о подвигах Анны комиссар ещё не успел, а теперь, кажется, было поздно — Кимбли, который едва держался на ногах, заявил, что она сыграла в обезвреживании взрывчатки неоценимую роль. Исаак, прищурившись, взглянул в глаза Зольфу; тот встретил его взгляд серьёзно, без привычной иронии, и лишь молча кивнул.
— Ну… — фельдшер обрабатывал многочисленные ссадины Зольфа, особенное внимание уделив лбу, которому досталось более всего, — до свадьбы заживёт…
— Через месяц-то? — вяло переспросил Кимбли.
— Почему через месяц? — удивлённо посмотрел на него врач.
— У меня свадьба через месяц, — пояснил Зольф, усмехаясь.
Ласт и Энви не дали себя толком осмотреть, воспользовавшись суматохой. Анна и Исаак уединились и о чём-то тихо разговаривали.
— Вас развезут по домам, — сверкнул стёклами очков Маттиас, — раз все дружно отказались ехать в госпиталь… Но знайте: лично я считаю такое поведение крайне безрассудным. Особенно, — он кивнул в сторону Эда, — с его стороны.
— А ему и не впервой, — тяжело вздохнул Альфонс. — Он сильный. Но если что…
— Если что, — Хан серьёзно посмотрел на Элрика, — то будущая фрау Кимблер работает в госпитале, она вам поможет, так ведь?
— Разумеется, — почти пропела Ласт бархатным голосом, прикрыв пушистыми ресницами фиалковые глаза.
— К-конечно, — Ал едва не поперхнулся, — мы всенепременно воспользуемся предложением… фройляйн… фрау…
***
— Исаак… — на пороге его дома стояла закутанная в плащ Анна Вульф. — Разрешишь войти?
Он открыл дверь, жестом приглашая ее внутрь, но не проронил ни слова.
— Ты хотел знать, как я там оказалась…
…Анна решила начать своё расследование с убитого Рубера. Первый же визит к складам AGFA оказался весьма плодотворным: незнакомый ей человек вывозил из ангаров образцы, весьма напоминающие ту самую бомбу, что была на фотокарточках и за которой гонялся Центр. Разведчица тут же упала ему на хвост. Она терпеливо наблюдала за тем, как груз переходил с рук на руки в самых неожиданных местах, и вот, после очередной передачи, наконец-то драгоценную посылку доставили адресату. Каково же было удивление Анны, когда она обнаружила, что адресатом является не кто иной, как агент советской разведки, известный в Германии как Хельмут Шлезингер. Они проводили пару операций вместе года два назад, но позже каждый выполнял свои задания, не мешая и не помогая другому.
Теперь же, когда впору было радоваться, что задание выполнено, пусть и не ею — в глубине души она недолюбливала Шлезингера и не приходила в восторг от мысли, что лавры за такую операцию достанутся ему, — Анна ощущала смутную тревогу. Такое происходило в те моменты, когда она брала ложный след или оказывалась на грани провала. У разведчиков вообще было принято временами обращаться к внутреннему чутью. И сейчас это самое чутье сигнализировало об опасности.