Павлова, но за правильную передачу сути его высказываний могу
ручаться. 508 Г. П. КОНРАДИ заведования Павловым лабораторией в клинике С. П. Боткина сложился тот стиль работы, который сделал И. П. Павлова гла вой самой крупной физиологической школы, превосходящей по количеству учеников всемирно известную школу Карла Людвига.
Что более всего отличало лабораторию Павлова? Прежде все го то, что каждой темой, им данной, Иван Петрович руководил лично и повседневно. В зависимости от новизны получившихся результатов один работник (а точнее говоря, собака этого работ ника) интересовал его в тот или иной момент больше, чем дру гие, и он сидел на опытах этого работника чаще. Знал он и по мнил, однако, все, что делается по каждой данной им теме, и ни одна вариация опыта без его санкции не осуществлялась. Бла годаря этому каждый сотрудник действительно чувствовал себя участником и членом единого коллектива, вошедшего в истори как «школа Павлова». Конкретным техническим приемам рабо ты Иван Петрович (в эпоху работы по условным рефлексам) уже не учил; за овладением сотрудниками литературой почти не сле дил, хотя и ценил наличие у них общефизиологической образо ванности и с интересом выслушивал, когда ему рассказывали новинки по любым вопросам текущей физиологической перио дики (надо помнить, что непосредственно относящаяся к пред мету павловских тем литература почти всецело ограничивалась тогда исследованиями, сделанными в павловских лабораториях). Учил Павлов проверке и перепроверке фактов, учил своим при мером постоянно думать о предмете и постоянно искать новые вариации опытов.
Благодаря учителю исследование получалось не зависимым от личных способностей ученика *, но каждый сотрудник чув ствовал себя действительно участником общего дела и добытчи ком фактов самого в то время передового раздела науки. Доста точно напомнить, что, например, за десятилетие (1920—1930) были открыты явления индукции в коре мозга, гипнотические фазы, типы нервной системы, динамический стереотип и разра ботаны приемы воспроизведения экспериментальной патологии высшей нервной деятельности. Классической методикой изуче ния условных рефлексов за 30 лет после смерти Павлова ничего равного по значимости не было получено. Вероятно, это связано
* Способности и свойства учеников Павлов умел оценивать отлично.
Доказательством является то, что все или почти все сотрудники,
которые зачислялись Павловым в штатные работники его лаборато
рии, вырастали в самостоятельных исследователей, причем Павлов
всегда очень одобрял выход таких учеников в руководители кафедр
и лабораторий. О Павлове 509 не только с тем, что самое важное было здесь уже открыто при Павлове, но и с тем, что нет больше ни глаз, которые видели то, что умел видеть Павлов, ни силы мышления, равной силе мыш ления Павлова, ни сосредоточенности ума такой, какой была со средоточенность ума Павлова.
Иван Петрович общался с учениками (во всяком случае, с большинством) главным образом в лаборатории. Павлов содей ствовал устройству учеников на работу, одобрял их выход на са мостоятельную арену, отвечал на письма, но в чисто личные дела большинства учеников обычно не входил. В те годы, о которых здесь говорится, и А. А. Ухтомский, и Л. А. Орбели, и К. М. Бы ков, и А. Д. Сперанский были в этом отношении ближе к сотруд никам, чем Иван Петрович; оговариваюсь, впрочем, что я никог да не видел Павлова на отдыхе и лишь раз недолго был у него дома. В то же время единство коллектива, устремленного на разработку одного поля исследования, и постоянное участие гла вы школы в повседневных делах лаборатории (там, где исследо вание шло по темам, данным Павловым) чувствовалось как ни в одном из коллективов, оставшихся после Павлова. Посредников между Павловым и учениками не существовало. Поэтому общение по поводу каждой частности текущей работы было у Ивана Петровича со всеми учениками постоянным. А все лежащее вне неотступной думы Павлова о его деле и его ответственности за это дело в известной мере както само собой отстранялось.
С начала 20х гг. объединение павловского коллектива до стигалось и благодаря широко известным «средам», которые Иван Петрович начал проводить для того, чтобы каждый работ ник знал, что делается другими. Я помню эти «среды» в их на чальный период, проходившие сперва в Военномедицинской академии, а с 1925 г. — в кабинете Н. А. Подкопаева в Институ те Академии наук (ныне им. И. П. Павлова). На них постоянно присутствовало лишь 8—10 сотрудников, работавших в этом Институте, иногда бывали, с разрешения Н. А. Подкопаева, и «посторонние». Иван Петрович приходил ровно в 10 час. утра, и начиналось собеседование. Либо Павлов рассказывал о том, что сделано нового в лаборатории Института экспериментальной медицины, либо он обращался по очереди к каждому из работ ников Института Академии наук с вопросом: «Что нового у вас?», и уже по ходу разговора об отдельных опытах говорил о сделан ном в другой его лаборатории. Тут же Павлов нередко намечал новые варианты опытов, говорил, когда будет присутствовать на опыте, спрашивал о его деталях, сопоставлял одни данные с другими. Никто специально не «просил слова», не было ничего, 510 Г. П. КОНРАДИ похожего на «заседание» с председателем, докладчиком, прени ями, т.е. того, во что превратились попытки продолжать «сре ды» при преемниках Павлова. Секрет павловских «сред» ныне утерян, застенографированные «среды» позднейших лет (1930— 1935) не дают нам полного представления о той живой беседе, какой были «среды», какими они мне запомнились в 1925— 1930 гг.