Иван Петрович с первой же встречи произвел на меня боль шое впечатление. Он поразил меня своей простотой и непосредст венностью. У меня сразу же появилось ощущение, будто я дав нымдавно хорошо знаю этого человека.
Недаром говорят, что глаза — зеркало души человека. А гла за у академика Павлова необычайно ярко выражали всю пытли вость и горячую темпераментность этого мудрейшего и веселого человека.
Мое профессиональное внимание скульптора привлекли и вы разительные руки ученого, которые позже были с таким мастер ством изображены художником М. В. Нестеровым в его замеча тельном портрете И. П. Павлова.
Во время разговора Иван Петрович очень естественно жести кулировал. Слова и интонации сливались с движением жилис тых рук. Это были руки хирурга, руки трудового человека.
Мы пили чай с медом, и Иван Петрович очень живо рассказы вал о трудолюбии пчел. С детства влекли меня к себе пасеки и пасечники. И вот таким пасечником, проникшим в тайны при роды, показался мне и сам Иван Петрович.
Так интересно было его слушать. И разговор его был очень русским. Каждое слово было к месту. Видно было, что наши на родные пословицы вошли в плоть и кровь моего собеседника. Он то заразительно смеялся, то както выжидающе пронизывал слу шавших острым, но доброжелательным взглядом своих голубых глаз.
Павлов подробно расспрашивал меня о Горьком, о состоянии его здоровья.
В следующий раз мы встретились у меня. Иван Петрович вместе со своим сыном Владимиром Ивановичем приехал точно в условленное время.
Не теряя времени, я приступил к работе.
Мы только недавно поселились в этой квартире. Мои скульп туры еще были не распакованы, и в студии было пусто.
Мне очень хотелось облегчить Ивану Петровичу позирование. Я усадил его на обычный стул и сам сел невдалеке, будто я со брался не лепить, а только хотел продолжить нашу увлекатель ную беседу.
Для глины я приспособил низкий и небольшой столик. Было жарко. Иван Петрович снял серый пиджак и привычным дви жением быстро засучил рукава.
Иван Петрович сидел передо мной, положив ногу на ногу. Свои руки он держал на коленях, словно хотел сдержать их по рыв.
Между мной и «моделью» сразу уже возникли взаимоотноше ния, о которых трудно рассказать словами.
Я чувствовал, что Иван Петрович проявляет интерес к моей работе.
Первые минуты создания нового произведения всегда памят ны. Только начинаешь придавать глине нужную форму, как пальцам передается особая настроенность. Так рождается твор ческая одухотворенность.
Мне хотелось в скульптурном портрете Павлова передать всю проникновенность его умных и веселых глаз, так выражающих выдающуюся силу ученого.
В короткие перерывы во время сеанса Иван Петрович подхо дил к огромному окну, из которого открывались и городской пей заж, и летнее небо.
Павлов обрадовался, когда увидел из окна самолет, набирав ший высоту.
— Послушайте, а ведь как интересно жить! — воскликнул академик.
Из этого же окна мы увидели и дирижабль, совершавший свой регулярный рейс.
Иван Петрович оживился и вспомнил, как в детстве он зачи тывался книгами Жюля Верна.
— Цеппелин все мечты Жюля Верна побил. Владимир! За сколько часов он океан перемахнул? — спросил он сына.
Разглядывая НьюЙорк, Иван Петрович с гордостью вспоми нал Ленинград. С какой любовью говорил он о своем родном го роде на берегах Невы, о Васильевском острове и Летнем саде!
Иван Петрович вспоминал и родную Рязань, заливные луга над Окой, картину Левитана «Над вечным покоем…». Слушая Павлова, я также переносился в родную Смоленщину и вспоми нал милую моему сердцу красавицу Десну.
Жаль, что никто из присутствующих хотя бы по памяти не записал тогда задушевные речи Ивана Петровича — открытого человека, которому так чужда была всякая дипломатия.
Павлов прекрасно знал русские сказки, множество народных сказов и прибауток.
Както вспомнил он о Снегурочке, улыбнулся и словно помо лодел: «А вы знаете, моя маленькая внучка удивительно похо жа на Снегурочку. Мы ее и называем Снегурочкой. А какая она хрупкая и нежная... Вотвот растает, как Снегурочка», — зас тенчиво и тихо сказал Иван Петрович.
Мы много говорили о русском искусстве. Иван Петрович рас сказал, как он вместе с сыном давно увлекается коллекциониро ванием картин русских художников. В его коллекции и Репин, и Суриков, и Верещагин, и Дубовский, и Клевер, и много, много других художников.
Иван Петрович подробно рассказывал о своих любимых кар тинах. Очень тонко говорил он о мастерстве Поленова, Виктора Васнецова, о портретах Серова. Иван Петрович вспоминал свою последнюю встречу с Репиным в Финляндии; сердечно отзывался о художнике Ярошенко, который написал портрет его сына Владимира, и с особым восхищением говорил о Викторе Васне цове.