Он отличился неплохой реакцией, поймал мою кисть в момент соприкосновения и просто сказал:
– Прости меня,
Что я натворила! Между нами все должно было кончиться, не успев начаться.
– Ты первая, кто меня так приласкал, Полина.
– Я не понимаю, как это случилось. Это не контролировалось головой. Мне было больно-больно, слов не хватало.
– Верю.
– Веришь? Тому, что я никогда не спала с Виктором – не веришь, тому, что я не ходила пить его проклятый коньяк со своим фужером – не веришь, тому, что не убивала его – не веришь, а жалкому лепету о скудости лексического запаса веришь?
– Всему верю, – по-доброму заворчал Измайлов.
– Но почему?
– Покажи руку, которой ты меня ударила.
– И ты ее откусишь.
– Было бы за что. Ты бьешь, словно энергичнее, чем принято, гладишь. Все-таки покажи руку.
Я нерешительно протянула ему требуемое.
– Правая?
– Какая же еще?
– Дралась ты левой.
– Нет, левой исключено. Она у меня, как это, а, доминировала всего-то лет до шести-семи. С тех пор я правша.
– Левой, левой. До чего я тебя довел. Ты будто изнутри самой себя била. Да, моя работенка душу губит. Еще раз прости. И ложись спать.
– А ты?
– Я устроюсь на диване.
– Виктор…
Но он ушел в комнату. Самоё поразительное, что я, проспав пару часов, пробудилась с ощущением долгожданных каникул. Измайлов был какой-то непривычный. Я взбудораженно пыталась сформулировать свои впечатления, и наконец меня осенило:
– Ты помолодел лет на десять.
– С тобой у меня нет выбора, – сказал он.
Живительный и нежный солнечный свет играючи растворял вчерашние страхи. Мы помирились. Мы, кажется, подружились с ним, потрудившись простить друг друга. Больше я ничего не боялась.
– Поднимусь к себе. Спасибо за приют.
– А обедать я сегодня буду?
– Морить тебя голодом я не подряжалась.
– Тогда иди.
В три часа кресла в зале оккупировали Банков с Юрьевым. Я вознамерилась вежливо смыться, но Измайлов предложил мне сесть. И у меня, и у сыщиков вытянулись от изумления лица.
– Полина нужна мне в качестве эксперта-консультанта по обитателям подъезда. Подчеркиваю, нужна мне.
Похоже, парни были приучены к экстравагантным выходкам полковника. Они не издали ни звука. Я тем более. И скоро разобралась в том, как он дозировал их разговорную нагрузку. Когда дело касалось личных наблюдений, он тормошил Юрьева. Когда результатов экспертиз, каких-нибудь замеров и вычислений – Балкова. Вкратце все выглядело совсем паршиво.
Петр Коростылев, Виктор Артемьев, Вячеслав Ивнев и Николай Муравьев шесть лет назад в складчину купили небольшое предприятие по производству металлических дверей и решеток. Муравьев, пай которого был самым незначительным, через год их покинул – неведомо куда делся. Остальные продолжали крутиться и вертеться и недавно открыли маленький, но в бойком месте притулившийся к серьезным конторам магазин. У налоговой инспекции претензий к ним было не больше, чем к другим. Владение собственностью оставалось коллективным, должности распределялись согласно внесенным когда-то долям капитала. Семьями члены бизнес-команды обременены не были, жили в собственное удовольствие. И век бы никто ими не заинтересовался, но Коростылев и Артемьев были убиты, а Ивнев исчез.
Конечно, Славе Ивневу было глупо убивать компаньонов в своем подъезде. Настолько глупо, что могло и сойти. И Верке было неразумно убивать бывшего любовника Петра Коростылева и несостоявшегося любовника Виктора Артемьева в своем подъезде. И тоже могло сойти. Или лишил приятелей жизни кто-то третий, чтобы подозрение пало на Славу и Верку? Или вообще не задумывался, станут ли их подозревать?
Я начинала понимать Измайлова и сочувствовать ему. Надоел мне Витя, собрался скомпрометировать, мало ли что могло произойти за полгода нашего соседства, и я подогнала его убийство под первое, подъездное. А фужер специально оставила, чтобы подурнее выглядело. Ведь и дети знают, что улики не принято оставлять на видном месте. Или забыла спьяну. Я, получалось, напрасно оскорбилась. Измайлову теперь предстояло доказать, что Виктора убила не я. Для остальных есть очевидное; фужер, из которого кушали элитный коньяк мужчина и женщина. Их двери разделяла стена в ладонь толщиной. Он волочился за ней, и она не ведала проблем с проникновением в его дом. Даже ребенка заранее спровадила к родителям. И к Измайлову приставала, чтобы он бдительность потерял. Удобно ли вклинить в их совещание вопрос: «Неужели вы так обо мне думаете?» Однако Измайлов, разобравшись в работе живых коммерсантов и накидав Бажову с Юрьевым вопросов посерьезнее, желал без передышки обсудить хладные трупы жертв.
Смерть Коростылева наступила в субботу, около половины второго, смерть Виктора – во вторник, около половины десятого. Фантастика, но Верка ухитрялась натыкаться на тела примерно через час после убийств. Обоих угробили ударами тяжелых предметов по затылку сзади: Петра, когда стоял и звонил в дверь Славы, Виктора, когда сидел за своим столом. Поэтому эксперт не брался утверждать, что это сделал один человек одним орудием. Допускалось наличие двух убийц примерно одинакового роста, комплекции и воображения. У обоих коммерсантов пропали бумажники. В квартире Виктора все было цело. Виктор успел выпить граммов сто на голодный желудок. Кто дорасправился с коньяком, оставалось загадкой.
«Не иначе как я…» У меня было странное состояние. Вот случись мне часов в девять зайти к Вите, чтобы попробовать уговорить его сменить объект ухаживания добровольно, нас бы вместе убили или никого бы не тронули? А вот если бы…
– Полина, Полина…
Оказывается, Измайлов старательно выводил меня из задумчивости.
– Полагаю, парни, вам ясно, что интерес публики к расследованию преступлений сильно преувеличен? – расстроил он Балкова и Юрьева.
– И это – расследование? – не сдержалась я.
– И это – публика? – отбил мяч Юрьев.
– Обойдитесь без рукопашного боя, – высказал незатейливое пожелание полковник. – Полина, ты говорила, что Виктор пригласил вас в гости под предлогом того, что еще не имеет связей в городе? И о совместной работе с Ивневым не упоминал?
– С Ивневым?
– Ну, со Славой.
– Так и было. Наверное, им нравились розыгрыши. Или нужен был повод для междусобойчика. Ни я, ни Нора просто не пошли бы к нему… А у него правда был день рождения?
– Нет.
– Досадно.
– Не сникай, – отыскал-таки для меня слово поддержки отзывчивый Балков.
– Кто будет хоронить Виктора? – спросила я.
И, только задав вопрос, поняла, как это меня мучило.
– Уже звонили из фирмы, главбух. Они все берут на себя, – буднично откликнулся Сергей.
– Ты что, собиралась провожать его в последний путь, сбросившись на ритуальные услуги с Верой и Норой? – пошутил Юрьев.
– Зря смеешься, она такая, – грустно сказал Измайлов.
– А я не знаю какая, – вздохнула я. – Но знаю, что Верка и Нора отказались бы сбрасываться.
– Они жизнеспособные существа, – подытожил Борис.
– Следи за речью, Боря, – предупредил Сергей.
Как ни крути, а первое впечатление самое верное. Кажется, шептать: «Спасибо, Сережа» – я не перестану никогда.
Измайлов принялся что-то планировать с Балковым и Юрьевым. Я опять, будто в упругую муть, нырнула в себя. Совсем недавно я готова была согласиться, что кандидатов в убийцы полно. А сейчас в меня каким-то образом проникло сомнение и располагалось там, словно грузная мешочница на парковой скамейке. «Никогда они не найдут того, кто спровадил ребят к праотцам, – подумала я. – Это невозможно. Ни практически, ни теоретически».