«Ладно. Все одно дойду. Все одно надо дальше идти».
И шел. И читал книгу за книгой. И всякий раз убеждался, что книг, которые должен прочесть, становится больше и больше. Но не пугался, не отступал — читал все, что давала ему Софья Львовна, и все, что удавалось с трудом достать в других местах. Выручал немало Сергей Синегуб своими книгами. Собственно, с Синегубом встречаться теперь почти не приходилось. Но, идя к Карповой-Перовской, заходили к нему на квартиру, заставали там либо одного Рогачева, либо приветливую жену Синегуба Ларису. И Рогачев и Лариса по просьбе Синегуба выдавали в обмен на прочитанные уже книги другие. Алексееву посчастливилось: получил наконец Чернышевского «Что делать?» — прочел за неделю. Еще никогда так быстро книг не читал и решил, что надо еще раз прочесть: не все дошло до него.
Однажды захватил книгу «Что делать?» с собой на работу.
«Может, за обедом почитаю еще».
Нарочно обернул переплет книги в оберточную бумагу. Народ в фабричной столовке ест жадно и торопливо, не до того ему, чтоб любопытствовать, кто что читает. Но потом пожалел, что взял: читать за обедом не пришлось. Свободных мест не было, сидели за некрашеным, ничем не покрытым столом в тесноте; тут книгу не вынешь. Так и оставил ее за пазухой.
Поев, пошел к своему станку работать. Фабрика Торнтона была очень крупная; вырабатывалось на ней ни мало ни много — шестьдесят тысяч кусков сукна, трико, фланели и одеял. Работало на ней семьдесят прядильных машин, пятьсот пятьдесят ткацких станков… Одних паровых машин, и каждая в сто шестьдесят сил, было на торнтоновской фабрике четыре…
«Эка сила, — размышлял Петр Алексеев. — Надо так полагать, что у нас мастеровых не меньше работает, чем на Кренгольмской мануфактуре. А вот ведь там прошлый год какую стачку устроили — шутка сказать! Хоть и малые уступки, а вырвали у хозяев… Вот бы и нам такое».
Посмотрел — Иван Смирнов, оказывается, раньше его пришел, стоит керосином втулки протирает.
Алексеев оглянулся — никто не подслушивает? — и поделился с Иваном своими мыслями: почему это кренгольмцы сумели вытребовать у хозяев улучшение условий, а мы не сможем?
Смирнов покачал головой:
— Не выйдет. Ты посмотри на наш народ. Многие мозгами шевелят? На тысячу и десятка не сосчитаешь. Рано еще. Кренгольмцы — дело другое. Там народ крепче нашего. Нашим еще учиться да учиться.
Может, и прав Смирнов.
Синегуб пришел домой очень усталый после урока на Лиговке. Застал у себя в квартире Перовскую и Рогачева и разволновался.
— Софья, ты не должна больше бывать у нас. И ты, Рогачев. Ни Лариса, ни я вас знать не знаем. И вы не знаете нас.
Перовская поднялась с дивана и осуждающе посмотрела на Синегуба.
— Опять ты называешь меня Софьей, Сергей! Сколько раз было сказано, что я не Софья Перовская, а Вера Павловна Карпова!
— Да ведь здесь все свои… И потом сейчас положение таково, что и тебе и Дмитрию надо сию минуту уйти. И больше не заходите к нам.
— Что случилось, Сережа? — Лариса в тревоге смотрела на взволнованного супруга.
— А то, что за мной следят. Понимаете, я заметил этого типа еще на Лиговке. Он всю дорогу шел следом. Шпик, в этом никаких сомнений. Лариса, выйди, пожалуйста, на крыльцо и посмотри, не видно ли этого типа поблизости.
Лариса вышла из дома, а Перовская спокойно спросила:
— Что ты намерен делать?
— Прежде всего спрятать литературу. Если придут, ничего не найдут.
— Литературу дай мне.
— Ни за что. Подвести тебя с Дмитрием? Вообще, мне кажется, вам лучше уехать отсюда.
— Но не сейчас же!
Лариса вернулась и сказала, что никого не заметила.
Синегуб предложил Софье и Рогачеву поспешить к себе, но прежде набросил на голову Перовской большой Ларисин платок.
— Ничего другого придумать не могу. Прощайте, друзья. И помните: меня вы не знаете. Недавно переехали в этот дом, познакомиться с соседями еще не успели.
Лариса проводила их до дверей и подошла к мужу.
— Нужно готовиться, да, Сергей?
— Готовым надо быть всегда. Давай отберем запрещенные книги и спрячем их.
— Но куда?
— Под пол на кухне. Больше некуда. Если меня уведут, ты будешь помнить, где книги, постараешься их спасти.
Он пошел на кухню и, вооружившись клещами и молотком, стал отдирать доску у самой плиты…
Смирнов, Алексеев и Александров пришли на очередной урок к Карповой — Софье Перовской и замерли на пороге. Квартира вся перевернута, вещи раскиданы. Учительница второпях укладывает белье, платья, книги, тетради в корзину. Остановилась, увидев учеников. Глухо, с опущенными руками, заговорила: