— Уверяет, что репа, даденная ему, особой урожайности. Как вырастет, так нам её на всю зиму хватит.
— Выходит, вам нынче повезло шибко, — качая головой, воскликнула соседка, без какого–либо намёка на проявление зависти.
— Да мы теперь огромный урожай репы снимем, — понесло Зинаиду Викторовну, отразившись на её лице и особо в глазах, важностью.
— Слышь Викторовна, а у твоего деда не будет чуток семян лишних? — с надеждой в голосе, обратилась соседка к хозяйке дома.
— Здесь я тебе могу только одно сказать, — проговорила Зинаида Викторовна, разведя руками, — ступай к моему деду и узнай у него сама. Что через меня спрашивать–то? Чай знакомы тыщу лет, не откажет уж тебе, коли будут лишние.
И чтобы не продолжать беседу, повернувшую не так, как ей хотелось бы, Зинаида Викторовна, не смотря на собственный возраст, резво вскочив с лавки, вновь вернулась к своему белью.
— Доглажу бельё пока утюг горячий! — прокомментировала она возобновлённые действия.
Сказаны слова были, конечно же, для отвода глаз, поскольку в печке после недавнего обеда находилось предостаточное количество углей для утюга, а потому Зинаида Викторовна, вполне спокойно могла бы, и поболтать дальше с соседкой, пригласить её на чай, тем более был повод, чем удивить ещё, кроме разговора о репе, да вот незадача с просьбой насчёт семян, пришлась так не ко двору, что сразу же отбила всю охоту чаёвничать с нежданной гостьей.
— Пойду, спрошу, — сказала соседка, вставая с лавки. — Где говоришь дед–то?
— В огороде был, — махнула рукой Зинаида Викторовна, второй рукой продолжая гладить бельё.
Больше соседка говорить ничего не стала, только кивнув головой хозяйке дома, отправилась искать её деда.
— День добрый Прокофьевна! — громко воскликнул Агафон Анатольевич, завидев приближающуюся к нему соседку. — А я вот вишь, репу сажаю.
— Здравствуйте Агафон Анатольевич, — поприветствовала Наталья Прокофьевна своего соседа, подходя к парнику возле которого тот возился на грядке.
— Не догадываюсь я, от чего ты сегодня ко мне столь официально обращаешься, — усмехнулся Агафон Анатольевич, поднявшись с грядки, и опёршись на черенок лопаты. — Случилось чего?
— Только что от супруги твоей узнала я, что сажаешь ты репу редкого сорта, — обратилась Наталья Прокофьевна к соседу на «ты», приняв во внимание его слова.
— Не то чтобы сажаю, а уж всю до последнего семечка высадил, — вновь усмехнулся Агафон Анатольевич.
— Неужели прям всю?
— Всю, — широко улыбаясь, подтвердил Агафон Анатольевич. — Вот сама смотри, осталось лишь грядку подправить, что и делаю.
— Ах, как жалко, что я опоздала, — сложила перед собой ладони Наталья Прокофьевна. — Хотела ведь у тебя немного семян попросить.
— Так их у меня и было совсем чуть–чуть.
— Что ж теперь поделать, — вздохнула Наталья Прокофьевна, глядя на грядки.
— Не расстраивайся, — стал утешать Агафон Анатольевич, — хорошо взойдёт репа, а там глядишь, и семена будут, поделюсь с тобой.
— Умеешь ты Агафон успокаивать, — улыбнулась соседка.
— Это точно, — еле слышно себе под нос проворчала Зинаида Викторовна.
Она, опять из–за собственного любопытства, оставив свою глажку белья, притаилась возле окна. Только на сей раз щель между занавесок была меньше чем в тот момент, когда к ней заходила Наталья Прокофьевна. И подглядывала она сейчас куда с большим интересом, не забывая также и подслушивать.
— Только ты не забудь, что обещал, — крикнула соседка, покидая огород.
— Придёшь и напомнишь, — ответно крикнул ей вслед Агафон Анатольевич.
Больше ничего интересного в огороде не происходило и Зинаида Викторовна, вернувшись к оставленному белью, наконец–таки больше не отрываясь от утюга, смогла закончить начатое дело, тем более что к сему моменту ей оставалось лишь выгладить пару наволочек и старикову рубаху.
Когда же всё бельё было убрано в шкаф, а утюг, освобождённый от остатков углей, занял обычное для него место за печкой, Зинаида Викторовна села на стул возле открытого окна.
Весь процесс окончания глажки и приборки, она сопровождала мыслями о репе, и теперь усевшись на лавке, освобождённая от какого–либо ещё занятия, в качестве отдыха, завела у себя в голове, беседу сама с собою. При этом думая о репе, Зинаида Викторовна, и сама того не заметив, стала вдруг говорить все свои новые мысли вслух.
— То–то лопнут все соседи от зависти, если у нас вырастет самая крупная репа. Больше чем у кого–либо в нашей деревне.