— Обжора! — недовольно проворчал Рогожин.
— Как же, обжора, ага! — почти искренне завозмущался командир первой группы. — Да с такими товарищами с голоду сдохнешь!
— Ты — с голоду? — усмехнулся старший лейтенант. — Да ты жрешь не переставая! Только не в коня корм.
— Вот-вот, заладил: не в коня корм, не в коня корм! — зелено-коричневые глаза Аркадия задорно заблестели. — Все вы так говорите, а сами так и норовите последнюю крошку изо рта вырвать! — сказав это, капитан полез в карман и вытащил очередной, полурасплавившийся от жары, шоколадный батончик — видимо, у него таких «крошек» накопилось предостаточно. Зашуршала разрываемая обертка. С довольным видом Лобов сунул батончик в рот. На зубах скрипнуло — от встречных машин бросало песком и пылью. Аркадий поморщился, но тут же, как ни в чем не бывало, продолжил жевать.
Автомобильный марш-бросок продолжался. Но как ни гнали водители свои машины, никакого запаса времени по прибытии не получилось — на аэродром «подскока» добрались минута в минуту — стоявший на рулежной дорожке самолет в ожидании десанта завывал моторами.
— Живее! — поторопил подчиненных майор Ивлев. — В темпе грузимся. — И, подавая пример, ухватился за один из приготовленных к десантированию ПДММ.
— Давай, парни, потащили! — вслед за ротным впрягся в разгрузку Маркитанов. Дело пошло споро — не прошло и пяти минут, как погрузка завершилась. Закрыв рампу, самолет, все сильнее ревя моторами, выкатился на взлетную полосу и, набирая скорость, начал стремительный разбег. Небольшая тряска, отрыв, и вот за иллюминаторами поплыла все дальше и дальше удаляющаяся земля. Но уже вскоре под крыльями транспортника в солнечных лучах заискрилась вода. Вода и ничего кроме воды, даже одинокие точки кораблей казались не более чем мелкими соринками на безбрежной глади моря.
Москва. Главное Разведывательное Управление
— Разрешите? — полковник Семипольский приоткрыл дверь генеральского кабинета и, не дожидаясь разрешения, вошел. Евсеев вопросительно приподнял голову:
— Ну и?
— Иннокентий Павлович, — голос полковника прозвучал излишне громко, но генерал только поморщился и пенять подчиненному не стал.
А Семипольский продолжил:
— Докладываю: самолет Сирийской авиакомпании с коммерческим грузом для одной из Алжирских компаний и нашими ребятами взлетел и взял курс на Средиземное море.
— Очень хорошо, — одобрительно покивал генерал, — но, Алексей Семенович, не насторожит ли наших оппонентов сам факт вылета транспортника по данному маршруту, в данное время?
— Никоим образом, — заверил полковник. — Рейс плановый, давно согласованный с прибрежными странами. Вот схема, — говоривший положил на стол планшет, на экране которого тут же высветилась карта.
— Так, — генерал-лейтенант нацепил на нос очки и стал пристально изучать маршрут движения самолета. — Значит, вдоль побережья Африки, затем через территорию Туниса, далее Алжир и посадка в аэропорту Таманрассет. А здесь, я смотрю, некий зигзаг?
— Да, — кивнул Семипольский, — небольшое вынужденное отклонение от маршрута, сокращающее расстояние до цели.
— Это настолько необходимо? — Иннокентий Павлович открыл лежавший на столе блокнот и сделал какую-то пометку.
— Увы, — развел руками Алексей Семенович. — Без этого никак, иначе наши парни при всей их подготовленности рискуют опоздать. Возможно, у принимающей стороны могут возникнуть вопросы, связанные с отклонением и значительным снижением самолета, но в этом случае предполагается объяснить действия экипажа неполадками с одним из левых двигателей.
— Ладно, — генерал с усталым видом снял очки, — скрестим пальцы и будем надеяться, что маневры воздушного судна останутся незамеченными. Точнее, что на них не обратят внимания наши противники, а с алжирцами как-нибудь разберутся сирийские товарищи. Отслеживайте транспорт, и доклад мне каждые полчаса. При незапланированных изменениях тотчас же. Я так понимаю, после приземления связи с группой не будет?
— Да, не будет, — сказал Алексей Семенович, подтверждая предположения собеседника, — вплоть до завершения миссии. Спецназовцы выйдут на связь только по прибытии к месту эвакуации. Или в случае возникновения критической ситуации.
— Вы всерьез считаете, что в критической ситуации мы сможем оказать им действенную помощь? — сделав удивленное лицо, поинтересовался Иннокентий Павлович. Его собеседник отрицательно покачал головой.