- Положение Императора обязывает. Каждый год он устраивает отборы. И каждый год все девушки, которые не проходят отборы умирают! – зловещим голосом рассказала бабка по центру.
- Мои соболезнования! Освободили генофонд! Я же просто думаю, какой дурой нужно быть, чтобы согласиться на такое!!! – заорала я.
***
В дебильном платье, с идиотской прической я стояла в очереди девушек возле дворца, проклиная тот день, когда меня каким-то перепугом занесло в этот долбанный мир в трем очень добрым старушкам. Потому что после фразы «какой же дурой нужно быть», в меня полетело заклинание, а когда я очнулась, надо мной стояли три бабки зловещего вида, мол, не хочешь по-хорошему, будет как обычно. «Если на отбор ты не пойдешь – завтра в муках ты умрешь!», - бубнила крайняя бабка, как бы намекая на то, что я горю желанием заглядывать в рот какому-то мужику и выслуживаться перед ним жизнерадостной подстилкой. «Коли вышвырнут с отбора, ты погибнешь очень скоро!», - бубнила средняя бабка. «Коль в отборе победишь, то пророчество свершишь!», - бубнила третья. «Слово мое нерушимо вовек!», - хором повторили бабки, а вокруг меня струился какой-то фиолетовый дым. – «Не снимет проклятья ни один человек! Сказать ты о нем никому не сможешь! И этим ты магии сильно поможешь!». Потом одна из них полезла в плесневелый сундук, достала оттуда плесневелое платье с намеком на былую роскошь, а вторая уселась делать мне прическу «по моде».
Вот я стою в модном платье, пахнущем подвалом, и с прической от которой складывалось впечатление, что это не я отстала от моды, это мода уже сделала виток вокруг земли, и теперь бежит за мной, чтобы наподдать мне как следует.
- Записывайтесь в невесты! – сурово возвещал мужской голос, а в толпе барышень «на выданье», тетечек «на все согласна» и бабушек «на вынос», тут же воцарился небывалый ажиотаж. Неподалеку стояла какая-то женщина с кошками, уточняя у всех, любит ли Его Императорское Величество домашних животных.
Эдакий весенний призыв! За родину! За Императора! На фиг! Висели патриотичные плакаты: «Жена Императора – это почетная должность!». «А ты готова стать женой Императора?». «Запишись добровольцем на фронт бытовых работ!». Дворец, я хочу сказать, отгрохали с размахом, ибо размахнулся он на пару километров, включая парк. Все мы дружненькими побирушками толпились возле ворот. Прямо так и хотелось заорать: «Император! Выходи! Выходи, подлый трус!».
Среди присутствующих дам царил такой ажиотаж, что впору было выдавать им успокоительное. Женская армия под огромными золотыми воротами дворца вполне могла выломать эти ворота, покататься на них, а потом вытащить из дворца Императора, и методом жеребьевки решить, кому он достанется. А если повезет, то порвать на суверена на сувениры. Ворота периодически открывались, впуская счастливиц.
- Как вас зовут? – сухо спросил какой-то инквизитор в капюшоне, поглядывая на огромную даму возраста неопределенного.
- Матильда! - баском заметила она, шмыгая от предвкушения.
- Матильда, вы нам не подходите, извините! Вы слишком много весите! – цинично заметил инквизитор в капюшоне, требуя следующую. Матильда зарыдала так, что я не выдержала. Блин, мне ее так жалко!
- Матильда, - прокашлялась я. – Это не ты много весишь! Просто у Императора ручки слабые! Не потянет он такую красоту! Позвоночник сложится! Геморрой вылезет!
Матильда улыбнулась мне сквозь слезы.
- Тебе, - улыбнулась я ей. – Мужик нормальный нужен! Сильный, большой, чтобы тебя, как маленькую девочку на руках мог носить! На кой тебе эти щуплые царские мощи?
- А тебе на кой? – посмотрела на меня Матильда.
- Мстить ему собираюсь! За женские комплексы! Ничего! Выйду за него замуж, так сразу за всех и отомщу! За толстых отомщу, за старых, за худых, за «сиськи маленькие»! Достал меня Император! – возмутилась я, и тут же послышалось «Еще четырех надо! У нас уже восемь!». Четыре? Это плохо! Я тут же протиснулась к унылому инквизитору, который смотрели на меня так, словно высчитывал по формуле сколько нужно дров на каждый килограмм моего веса.
- Имя! – спросили у меня.
- Лера! – ответила я, чуть не отдавая честь. – Честь отдавать не буду! Приберегу для Императора!
- Возраст? – уточнили у меня.
- Двадцать шесть! – отрапортовала я, улыбаясь как можно более приветливо.
- Не подходите!
Слишком старая! До двадцати пяти включительно! Следующая, - потребовал Инквизитор, а вслед за мной подошло юной и красивое создание лет шестнадцати, и дай бог, включительно.
Что значит старая? Вы это расскажите тем, кто пенсионный возраст увеличил! По новому пенсионному возрасту я еще только жить начинаю! Мне еще ого-го сколько до носочков и котиков!
Я гневно сопела, отходя в сторону. В голове прозвучали слова: «Коли вышвырнут с отбора, ты погибнешь очень скоро!». Я что? Зря налоги с зарплаты платила, чтобы до пенсии не дожить? Что значит старая? Расскажите это Мадонне? У нас Ленин всегда молодой! Сволочи!
Мне еще никогда так не хотелось жить, поэтому я пошла вдоль стены, окружавшей парк. Ничего! Не хотят отбирать, буду самовыдвиженцем! От партии «Чесотка»! Потому что единственный вариант попасть внутрь, это – ядовитый плющ! Разорвав юбку, обеспечив себе преимущество в виде разреза почти до пупка, обмотав юбку на манер штанов, я поплевала на руки и принципы «никогда не навязывайся мужчине и не звони первой», я полезла, потягиваясь на руках, пока где-то неподалеку какая-то мадам устроила форменную истерика прямо возле респшена, или что у них тут.
Видите ли Император слишком беден для сорока ее кошек! Не прокормит! Не готов нести ответственность за пушистых «детоцек». Я, карабкаясь вверх прямо представляла, как бедолага Император выскребает последнюю мелочь на вискас, а штаны у него похожи на рейтузы с начесом. Только начес – снаружи.
Еще немного! Еще чуть-чуть! Фу! Улитка! Бе! Я уже оседлала забор, передыхая. А теперь тоже самое, только вниз! Я сползла, повиснув на руках, а потом поняла, что какая-то сволочь, увлекающая ландшафтным дизайном, решила порадовать Императорский сад смелым дизайнерским решением, совместив вдоль стены кусты ежевики и розы.
- Жить хорошо! – сглотнула я, глядя вниз. – А хорошо жить еще лучше!
Этот был тот самый случай, когда один раз и быстро, гораздо менее болезненный чем долгое спускание и выбирание менее колючего места.
- Бля… - подавилась я, простонав. – Ха муха! Ай-я-я-яй! Ой-е-е-ей!
Я попыталась встать, и мухой бросится в сторону столика, уютно расположившегося в цветущем саду. Где-то роскошной беседке уже сидели счастливые обладательницы какой-то блестяшки в руках. Ой, какое счастье! Век бы такого не видать!
Я рванула остатки платья, чувствуя, что мне нет ни одного живого места, словно я дралась с армией кошек. Маленький угрюмый песец, сидел и кунял носом в ожидании следующей. На солнышке его разморило, а я мысленно пересчитала девочек. Десять! Ворота открыли, и радостной птичкой влетела одиннадцатая, заставив писца поднять голову, лениво записать ее и выдать ей какую-то золотую штуковину.
Я подошла к писцу, который снова собирался задремать.
- Имя? – уныло спросил он, обтирая покрасневшую от солнца лысинку платочком.
- Лера! – ответила я, глядя на то, что у меня руки по локоть в крови. И ноги по пах!
- Эм… А почему вы в таком виде? – произнес писец, поглядывая на скандал в районе ворот.
- Потому что подралась! Тут желающих больше, чем у Императора возможностей! – гордо заметила я. – А за счастье нужно побороться! А быть женой Императора – это счастье! А счастье нужно отстаивать!
- Ну, держите, - протянули мне блестяшку, а я почувствовала, как все не только болит, но и безбожно чешется.
- Двенадцатая! – заорал голос, открывая ворота.
- Уже двенадцать! – откликнулся песец. – Считать научитесь!
Послышался такой крик, такая истерика. А к нам вбежал тот самый подзаборный Инквизитор.
- Как это двенадцать? – он тыкал какими –то бумагами, а потом увидел меня.
- Мы ее забраковали! Она слишком стара! – заорал Инквизитор, тыкая в меня пальцем, а я показала золотую пластиночку.
- Назад уже дороги нет! – вздохнул писец. Отлично! Первый этап пройден!