Эйлин лихорадочно начал шептать все заклинания, которые смог вспомнить, и вероятно какое-то из них сработало. Волк, вернее волчица, испугалась и убежала прочь в гущу леса.
«Ну вот, теперь жди всю стаю, – встревожено подумал Эйлин. – А говорили, что днем их можно не опасаться. Наверное, почувствовали легкую добычу».
Он судорожно сжал в одной руке обломок ножа, а в другой ракетницу, приготовившись, к встрече с волчьей стаей. Однако, время шло, а волки не появлялись, и Эйлин покрылся испариной от напряжения, не зная, с какой стороны ожидать нападения.
Они появились со стороны густой, почти непроглядной чащи, к которой он опасался подходить даже при ярком солнечном свете. Ему казалось, что в ней обитают те диковинные существа, о которых говорили ученики. Только появившиеся были не странными существами, и не стаей голодных волков.
Эйлин заморгал, фокусируя взгляд, и подумал, что видит продолжение бредовых снов. Перед ним стояла уже знакомая волчица и девчонка, проходившая одновременно с ним испытания в Заповедном лесу. Он хорошо знал ее – зубрилку и выскочку Альварес. Она часто была его соперником на дуэлях, устраиваемых профессором Броуди на занятиях по магическим заклинаниям. До недавнего времени ему, хоть и с трудом, удавалось победить ее, но в марте их силы сравнялись, а с середины апреля он уже не одержал ни одной победы. И как ни злился, но вынужден был признать, что она сильнее в магии заклинаний.
Для него, как и для остальных участников, одиннадцатый претендент стал полнейшей неожиданностью. И оказался им не четырнадцатилетний сопляк, что уже неприятно, а соплячка. Все расценили это, как прямое оскорбление. Еще с девчонкой они не соревновались. Эйлин, до этого самый младший в группе, вдоволь наслушался высказываний в свой адрес от старших парней. А на девчонку уже обрушился настоящий шквал насмешек и оскорблений. Над ней открыто смеялись и в лицо называли глупой клушей, которая выбилась из «грязи в князи», а теперь по блату хочет стать гасителем.
«Каждый раз будешь прадеда звать на помощь, крошка?», – издевательски спрашивали у нее, или пищали тоненьким голоском, изображая тупоголовую блондинку: «Я занята, мне надо осветлить корни волос. Давайте перенесем встречу с вампиром на пару дней», «Ой, у меня сломался ноготь, как теперь я завалю мафара?»
Келли не участвовал в подобных развлечениях, но мысленно поддерживал их.
Альварес, вернее Бойер, никому не жаловалась на обидчиков. Она смотрела прямо в глаза говорившему, но ничего не отвечала на злобные выпады. А когда у того иссякал пыл и истощалась фантазия для оскорблений, немыслимо красивые губы девчонки кривились в презрительной усмешке, а изящные плечи приподнимались в удивленном жесте, словно спрашивая: «И это все на что ты способен? Да, не густо...».
Она никогда не опускалась до ответных фраз, и лишь в самых оскорбительных случаях, когда нападавший уже не стеснялся нецензурной брани, начинала громко смеяться. Этот смех был подобен пощёчине и выставлял говорившего настоящим дураком.
А сейчас девчонка с презрительной улыбкой посмотрела на Эйлина и спросила сладким голоском:
– Победа любой ценой, Келли?
Парень с ненавистью глянул на нее. Он чувствовал себя паршиво в этом лесу даже в первый день, когда был совсем здоровым. Его напрягала оглушительная тишина днем и столь же оглушительный для него шум ночью, когда густая темень окружала со всех сторон и прямо физически давила на плечи. А постоянные шорохи, хруст веток и крики ночных птиц сводили с ума, вызывая животный страх. А эта красотка была свежей и беззаботной, словно и не провела двое суток в лесу.
«Уж больно она веселая после двух дней ада А может ее и не было в этом чудесном лесу? – молнией пронеслось в мыслях Эйлина. – Теперь она птичка высокого полета, и ей ни к чему торчать здесь, как всем».
– Что случилось, можешь сказать? Или будешь и дальше молчать, как рыба?
«Ага, так я тебе все и выложил, – хмыкнул про себя Эйлин. – Специально разводишь на разговоры, чтобы потом сказать всем, что Келли не выдержал испытания. Не дождешься, стерва».