Джед не знал, что книга была взята из хранилища главного законника. Лаки не сказала об этом, когда час назад передала ее. Только предупредила, что книга очень хрупкая, и с ней надо бережно обращаться. Впрочем, какая разница, где хранилась книга. Ее взяли без спроса, и он прекрасно понимал, что обвинения в воровстве вполне справедливы, но у него не было другого выхода, кроме, как идти напролом.
– Я готов ответить за все, сэр. Если вы изгоните мою семью из клана, значит, так суждено. В таком случае мой внук будет жить среди обычных людей. И факт, что его отец – незаконнорожденный с фамилией Бельт станет совершенно непринципиальным. Кстати, о событии, которое произойдет через двадцать лет, мне рассказала тетушка Кэтлин. Честно говоря, я не слишком доверяю ее прогнозам, поэтому обратился к человеку, которому верю больше, чем себе.
– Да-да. И моя правнучка здесь абсолютно ни причем, ты и знать ее не знаешь, – издевательски поддел его Галлард.
– Почему же, сэр. Я хорошо ее знаю, как и Нолана Бельта. Они, действительно, большие друзья. Этим я и воспользовался, когда попросил их помочь. Не раскрывая истинной причины, я сказал, что не хочу, чтобы род моего деда угас. А они ребята толковые, не вылезают из библиотек, и возможно смогут найти в старых книгах случаи, когда род продолжал совсем чужой человек. И вы не ошиблись, сэр. Билль, действительно, нашел Нолан, он очень умный парень.
– И этот умный парень абсолютно не подозревал, что ты хочешь осчастливить его.
– Так точно, сэр. Поэтому я и прибег к помощи вашей правнучки. Сказал ей, что мне очень нравится Нолан, и я хочу, чтобы именно он продолжил род Смитов. Поэтому очень прошу ее поговорить с другом и убедить его не отказываться от моего предложения.
– А он прямо стал бы отказываться от такой возможности учиться в Школе Друидов, – скептически усмехнулся Галлард.
– Можете не верить, сэр, но у отверженных тоже есть гордость, – грустно произнес Фокс. – Они не хотят подачек из милости. Лаки сразу отказалась говорить со мной на эту тему. И тогда я рассказал ей правду.
– Ладно, не стыди меня. Хочешь сказать, что парень так и не знает о пророчестве тетушки?
– Я не стал говорить ему об этом, сэр. Нолан с удовольствием возится с Агнесс, как с забавным маленьким ребенком. Но, если бы я сказал, что в будущем между ними будут совсем другие отношения, то он мог посчитать себя недостойным ее и категорически отказаться от моего предложения. А после совершеннолетия навсегда покинуть Дармунд, и тем самым нарушить линию фатализма в жизни Агнесс. Так рисковать я не мог, сэр, поэтому, сказал правду только вашей правнучке. А она уже уговорила Нолана согласиться ради нее, чтобы они смогли вместе учиться в Школе Друидов. Ради Лаки он на многое готов, практически, на все.
«Угу, скорее всего, это она тебе сказала «правду», чтобы ты подсуетился с Бельтом», – подумал Галлард, а вслух произнес:
– Книгу срочно вернуть в хранилище, и больше никаких подобных эксцессов, Фокс. Ты меня понял? Следующего раза не будет. Сразу окажешься за забором Дармунда.
В этот момент в дверь постучали. Наконец-то принесли кофе, но глава клана не стал предлагать его Джеду.
– Кофе дома выпьешь, этот мне самому пригодится, чтобы осмыслить все, что ты тут наговорил. Мальчишку случайно с собой не прихватил? – невзначай поинтересовался он.
– Нолан ждет меня у входа в вашу резиденцию, сэр. Я «прихватил» его на тот случай, если бы у вас возникли вопросы по тексту билля. Он хорошо разобрался в нем, и лучше меня сможет объяснить некоторые нюансы.
– Вот его я сейчас и послушаю. Мне как раз надо выяснить пару нюансов, – и, видя замешательство Фокса, нехотя сказал: – Я сообщу тебе о решении, если посчитаю нужным его принять. Ты свободен.
Не добившись ничего конкретного от главы клана, Джед Фокс покинул кабинет, а через несколько минут в него вошел Нолан Бельт.
Галлард окинул внимательным взглядом высокого худого парня в старомодных круглых очках в роговой оправе. Одет он был в мешковатые джинсы и растянутый серый свитер. Черные волосы были взъерошены, словно их обладатель вместо расчески использовал собственные пальцы. Словом, обычный «ботаник», как говаривали раньше, или «полнейший придурок», как определяет таких подростков нынешняя молодежь.