Глава 15
Девять месяцев спустя
Смущенно опустив глаза Лаки называла пункты первого раздела «Друидской любви» своему преподавателю – главному лекарю клана. Занятия проходили в его кабинете, оформленном в благородном английском стиле. Катэйр сидел в глубоком удобном кресле, на соседнее кресло он предложил присесть ученице. Между ними стоял элегантный столик с треугольной столешницей, на которой лежал принадлежавший ему экземпляр «Друидской любви».
Старый лекарь вел занятия в привычной манере и делал главный акцент на анатомических особенностях органов человека, подчеркивая тем самым, что все эти манипуляции не более, чем раздражение нервных рецепторов. Он специально не затрагивал тему эротических ощущений, испытываемых при этом. Лаки старательно цитировала текст раздела. Щечки ее стыдливо горели, как и положено у порядочной девицы, услышавшей разговор о сексе.
Так все выглядело со стороны. С той, в которую отошел Бирн. Третье кресло, придвинутое к столику, было свободным. Он покинул его, как только Лаки дошла до третьего пункта первого раздела, в котором подробно описывались прикосновения к различным точкам на теле человека. Она еще не дошла до интимных его частей, а Бирн уже не мог ее слушать. И не потому, что смущался обсуждать подобные вещи вслух. На своих уроках они обсудили каждый пункт этой главы еще три года назад. Он специально подошел к окну и повернулся спиной к столу, чтобы не видеть глаз Лаки. Она разыгрывала стыдливую, но прилежную ученицу перед главным лекарем, а Макбрайду телепортировала свои мысли, в которых пространно рассуждала о точках манипуляции на его теле и жалела, что обучение не предусматривает практических занятий.
Бирн думал, что отвернувшись, прервет телепатическую связь, и глубоко ошибся в этом. Лаки не надо было смотреть ему в глаза. Ее фривольные рассуждения, казалось, пробивали его затылок и впивались в мозг. Он резко развернулся и осуждающе посмотрел в насмешливые бирюзовые глаза. Лаки сделала вид, что не замечает его гнев, и залпом выпустила еще несколько сентенций о том, что хватит пережевывать эту гребаную «Друидскую любовь». Пора переходить к ее практическому применению. А поскольку Макбрайд разогнал всех ее ухажеров, то придется ему самому послужить ей наглядным пособием.
«А он еще очень даже ничего. Любопытно, он так внушительно выглядит только в одежде? А без нее…»
Бирн резко взмахнул перед собой рукой и закрыл телепатический канал, прервав последнюю мысль Лаки на полуслове. Если бы девчонка начала рассуждать о его обнаженном теле, то он уже бы не сдержался. Схватил бы ее, бросил себе на колени и отшлепал бы по заднице.
«Как интересно, совсем, как в любовном романе. Сначала герой шлепает героиню, потом начинает гладить, а затем они страстно занимаются любовью. Да он оказывается еще о-го-го. Какие у него, однако, эротические фантазии».
Нет, предел наступает всему, и его ангельскому терпению тоже. Юная нахалка читала его мысли, как раскрытую книгу и откровенно издевалась.
– Все! На сегодня хватит! Продолжим в следующий раз! – грубо прервал Бирн изложение Катэйром седьмого пункта первого раздела.
Тот удивленно посмотрел на коллегу, но не стал с ним спорить, заметив красные пятна на щеках Макбрайда, а мягко сказал недоумевающей девушке:
– Продолжим в следующий четверг, детка. Господин Бирн сегодня неважно себя чувствует.
– Хорошо, господин Катэйр, – кротко сказала Лаки и вежливо кивнула: – Выздоравливайте, господин Бирн.
Когда за ней закрылась дверь, Катэйр молча посмотрел на Макбрайда, в ожидании объяснений.
– У тебя виски есть? – хмуро спросил тот.
– Может лучше зелья накапать? Плохо выглядишь, видно и правда заболел.
– Виски лечит любую болезнь. А если не лечит, значит, болезнь неизлечимая. Да ладно тебе. Здоров я.
– Тогда объясни в чем дело, – потребовал лекарь, наполняя стаканы янтарной жидкостью. – Какая оса тебя укусила, что ты заревел, как раненый медведь? Испугал нас с девочкой.
– Как же, испугаешь ее, – криво усмехнулся Бирн, а про себя подумал: «Знал бы ты, как она меня испугала. Умом ведь понимаю, что она специально меня бесит, а чувствую себя каким-то извращенцем. Нет, все это надо прекращать, и немедленно».
Он сделал большой глоток и задумчиво крутя в руках стакан, пустился в объяснения: