— Ясно, — медленно сказал Роман и тяжко вздохнул.
— Ага, — продолжила Ада. — Он переспал с ней, использовал…
— Эй, погоди, — сказал я, отходя от ее убийственных ногтей, — было не совсем так.
Она пронзила меня со всем осуждением, на какое был способен подросток (а это много).
— О, да, может, ты лучше объяснишь, что произошло. Почему Перри днями напролет рыдала, не понимая, что пошло не так. Тебя там не было. Ты не помогал ей день ото дня, надеясь, что она придет в себя и поймет, что ты чертов гаденыш. Ты не видел, какой ты ее бросил. Ты не помогал ей собирать осколки.
Она посмотрела на Романа с убеждением.
— А еще она забеременела от него, и у нее случился выкидыш.
Бам.
Я был поражен в сердце. В чертово сердце. Оно застыло. Легкие замерли. Все замерло от этих слов.
Выкидыш.
Беременна.
Выкидыш.
Беременна.
Перри была беременна от меня? Я… я… нет…
Нет. Этого не могло быть.
Я посмотрел на Перри и увидел там ее. Увидел ее печаль. Ее правду.
Слов не было. Не было ничего.
Она была беременна от меня. Моим ребенком.
На две секунды мое сердце наполнил жар счастья. Я не представлял, что в Перри была наша с ней жизнь. То, чего я всегда хотел, но не осмеливался мечтать. Это случилось. Это было нашим.
Было.
Сердце сжалось. Она потеряла ребенка. Потеряла его. То, что было нашим. Любовь. Жизнь.
Осталась боль, а потом агония.
Агония. Я тебя ждал. Прикончи меня.
Прошу.
— Ты не знал, — сказал Роман, глядя на меня и констатируя очевидное.
Я отвел взгляд от глаз Перри, не желая, чтобы она видела меня таким. Ада опустила ладонь на мое плечо.
— Эй, мне жаль. Мне жаль.
Я стряхнул ее руку, не мог дышать, не мог думать.
— Мне нужно на воздух.
— Нет, — приказал Роман. — Ты не пойдешь. Нам нужно все это обсудить. Это поможет мне понять, что произошло. И что в ней.
— Что в ней? — я уставился на него. Это не было очевидно? — Демон там.
Роман покачал головой.
— Нет. Ты прав, но это не так. В ней три сущности, — он указал на нее. — Одна — Перри. Одна — демоническая. И есть еще одна. Слабая и уже без силы. Но это мстительный дух. Если я правильно понимаю, что-то преследовало Перри раньше. Что-то обиженное или забытое. Оно решило заключить сделку и получить душу Перри. Но проиграло раньше, чем это случилось.
Он посмотрел на Аду.
— И этот выкидыш. Перри была уязвимее всего. В это время, при беременности что-то чужое может расти, цепляясь к ребенку. Даже если ребенок погибает. Уверен, это было из-за этого духа.
При упоминании ребенка легкие сдавило. Я развернулся в дымке, прижался к стене, пытался не рассыпаться здесь. Перри была беременна, и ребенка вырвали у нее. Чтобы пробрался кто-то другой. И я знал, кто это был. Я должен был сразу понять.
— Это была Эбби, — выдавил я. Роман появился рядом с растерянным видом.
Я объяснил:
— Она не давала мне покоя, когда Перри была со мной в Сиэтле. Она… умерла. Давно. Но она порой возвращалась. Она умерла из-за меня. И, видимо, не забывает этого.
Эбби. Словно я без того не был виноват. Перри была беременна от меня. Я ранил ее, а потом моя мертвая бывшая решила, что пора отомстить. Когда я был младше и под опекой матери, когда я прятался от нее, когда она искала меня в пьяной ярости, я часто желал быть кем-то другим. И когда она умерла от моих рук, я подумал, что Деклан Форей О’Ши был самой большой тратой пространства на планете. Но теперь… я жалел, что вообще родился. Я бы всех спас от проблем.
— Теперь забудет, — сказал мрачно Роман. — Демон получил доступ к Перри через нее, сыграл на ее страхах через нее. Чтобы насолить тебе. Но духа уже толком нет. Демоны не выполняют сделки.
Я покачал головой.
— Вот как. Это была моя бывшая. И она была не упокоена. Она хотела добраться до единственного человека в мире… ради которого я на все готов. Навредить ей. Я потерял ее один раз, но не собираюсь терять снова.
— Жизнь для многих несправедлива по многим причинам, — тихо сказал Берд. — Дело не в тебе Декс, я знаю по опыту, что твои намерения были хорошими. Дело в Перри. В том, чем мы можем помочь ей. Мы не можем тратить время на обвинения и злость. Этого демон и хочет. Нам нужно помочь ей. Нужно спешить. А с остальным разберешься потом.
Было сложно слушать это. Было сложно понимать, что Берд прав. Дело не во мне. Не в моих чувствах, вине, проблемах, стыде. Дело в Перри. Я прибыл спасти ее или умереть, пытаясь. Я еще не был мертв.
Я развернулся к остальным, не заботясь о том, видели ли они слезы в моих глазах. Меня беспокоило только одно. Два.