- У меня та же история. Хотел с дочкой по скайпу поговорить, а она так и не позвонила. Хотя бы написала, предупредила, что ее не будет. Что за ребенок!
Костя бросил удивленный взгляд на друга.
- Думаешь, мы лучше были?
Егор, не отвечая, пожал плечами.
Какое-то время они шли молча, но вскоре Костя нарушил молчание.
- Хочешь, пойдем ко мне, посидим, выпьем по наперсточку, как говорила моя незабвенная бабка Александра Гавриловна? Завтра свободны, можем себе позволить.
- Что за радость со мной пить? - улыбнулся Егор. - Позвони какой-нибудь подружке и поправляй себе настроение хоть до утра.
- Не могу, в сентябре я от них отдыхаю.
Ну, конечно же... Услышав это, Егор тут же вспомнил, как когда-то давно один из приятелей в разговоре вскользь обронил фразу о том, что в этот месяц Костя с девушками не встречается, вечера, в основном, проводит дома, коротая время за бесконечными разговорами со своим толстым ленивым котом. Объявляет, так сказать, технический перерыв. Причиной такого поведения друга Егор не интересовался, считая, что у каждого свои тараканы в голове, что его тараканы ничем не лучше тараканов друга.
- Если вариантов нет, то считай, что уговорил, - вздохнул он. - Сворачиваем к магазину.
Бутылка как-то быстро опустела больше, чем наполовину. Вроде бы и не торопились, закусывали, о чем-то говорили, а вот поди же ты... Говорил, правда, в основном Егор. Он кратко поведал о поездке в родной городок, о дедушке, на чьи похороны не успел. Потом зачем-то стал рассказывать о родителях. Он никогда и никому о них не говорил, а тут его словно прорвало.
- Представляешь, дед любил жену, отец любил маму и меня, а оказались все несчастны. Я до женитьбы часто об этом думал и в конце концов решил, что проживу без любви, мне ее не надо. Абсолютно! Главное - честность в отношениях, ну, и порядочность, конечно.
Костя удивленно посмотрел на друга.
- Извини, конечно, что спрашиваю, не хочешь - не отвечай. Так ты не по любви женился?
- Нет, - Егор покачал головой.
- И в отношениях, наверно, был честен, а счастья все равно не нашел, - задумчиво произнес Костя.
- Я бы ради дочери с женой жил, вот только ей, как оказалось позднее, все же до зарезу была нужна эта самая любовь, - Егор тяжело вздохнул. - Нашла уже, наверно. Она женщина хорошая, я не в обиде.
Он пожал плечами и потянулся к бутылке. Костя подвинул ближе свою рюмку и вдруг предложил:
- А хочешь, я тебе фотографии покажу? Мои родители живы, с сестрой живут. Я их давно не видел. Так, звоню раз в месяц, сообщаю, что живой, о здоровье спрошу. Больше и говорить, вроде, не о чем.
Лобановский принес стопку фотографий. На школьных он выглядел таким, каким был и сейчас: улыбчивым и подвижным. Не узнать его было бы трудно. Фотографий родителей было несколько. Везде лица их были серьезны: в деревне и зимой, и летом работы много, особенно не повеселишься.
На столе осталось еще несколько снимков. Костя хотел было отодвинуть их в сторону, но почему-то передумал. Егор взял один. На нем Лобановский бережно обнимал за плечи девушку. Она была тоненькой, светловолосой и большеглазой. И сколько Егор ни вглядывался, так и не увидел ничего, за что обычно цепляются взгляды молодых людей: ни эффектной позы, ни броского макияжа, ни дерзости во взгляде. Была лишь спокойная грустная улыбка. Только, наверно, слишком грустная для такой юной девушки.
- С кем это ты? - спросил Егор, все еще не отводя взгляда от снимка.
- Дина, Дина, Диночка. Моя девушка, - ответил Костя и потянулся к сигаретам.
Курил он редко, только в компании, но сигареты и зажигалку всегда держал дома на всякий случай. Сегодня, видимо, такой и был.
- Вы расстались?
- Расстались... - пробормотал он и невесело усмехнулся. - Можно, наверно, и так сказать.
Что-то было в его голосе такое, что заставило Егора не расспрашивать дальше. А Костя наконец-то вытащил сигарету из пачки, но, рассеянно покрутив ее в пальцах, отложил в сторону. Оба надолго замолчали.
Потом Лобановский, как-то тяжело вздохнув, собрал все фотографии в стопочку, отложил их в сторону и тихо заговорил:
- После школы я поступил в институт и перебрался в город. От родителей по нашим российским меркам вроде бы недалеко, всего лишь восемнадцать часов на поезде, но почувствовал себя взрослым человеком. Представляешь, на второй год обучения первого сентября тороплюсь в институт, предвкушаю встречу с теми ребятами, кого еще не видел, и помню, что вечером в комнате договорились отметить первый день учебы.
Вижу, передо мной девушка идет. Ну, идет и идет, девушка как девушка, много их вокруг ходит, на всех не насмотришься. Потом вижу: она присела и за ногу схватилась. Я подошел, смотрю, а у нее на глазах слезы, губы дрожат. Помощь предложил. Оказалось, ногу подвернула. До скамейки довел, посадил. Попросила такси вызвать и проводить. Я почему-то сразу же согласился. Пока ехали, вроде бы не плакала, а слезы катились. Вытирала их молча, и я молчал, больше думал о том, что на пару скорее всего опоздаю.
Доехали, она расплатиться не дала, сама заплатила. Вышел я из машины, хотел было ей помочь дойти до квартиры, но увидел, что девушка на ногу совсем наступить не может. Я, вроде, не очень хиленьким мальчиком и тогда был, взял ее на руки и понес. Она худенькая, легкая совсем. Прижалась ко мне, положила голову на плечо, одной рукой за шею обхватила. Сердце у меня заколотилось, но не от дурацких мыслей, нет. Просто вдруг ясно понял, что я - мужчина, а она - слабая девушка. Почувствовал, что мне приятно именно для нее быть сильным и нужным. Захотелось, чтобы так оставалось и дальше. Она и я. Рядом. Вместе. Понимаешь?
Егор кивнул головой: это-то он как раз и понимал. Сам не так давно испытал нечто подобное. К своему немалому удивлению. Впервые, кажется, до боли захотел, чтобы женщина нуждалась в нем и в его помощи как можно дольше. Раньше как-то об этом и не задумывался, предпочитал, чтобы все его незатейливые и кратковременные истории, связанные с женским полом, начинались и кончались тихо, мирно, без какой-либо нервотрепки.